Мороз по коже

Чарующая красота природы зимней
Ласкает взгляд и тишиной своей
Уводит в мечту искристо-голубую
И зовет в сказочный мир грез…

Зимой природа словно дива,
Словно Королева сказочной мечты,
А мороз – отец суровый,
Рисующий картину этой красоты…

Мороз, своей волшебной и незримой кистью
И цветной палитрой искристо-яркой краски
Румянцем розовым украсит щеки,
Радостью и счастьем лицо озарит…

Зеленую хвою елей и сосен окутает шарфом
Пушисто-белоснежным, а тонкие веточки...

Возвратилась опять к нам зима,
И под утро ударил мороз.
Одел в иней и лес, и дома,
И мир белый, как сказка из грёз.

Зорька алая, пар изо рта,
Мороз свежестью тело бодрит.
Дождь и слякоть забрало вчера,
А в сегодня, снег белый лежит.

Зима-матушка белым ковром,
До весны, грязь укрыла земли.
Из печной трубы, дым пустил дом,
В мир морозы с зимою пришли.

Припозднилась зима, в этот год,
В января середине пришла.
На реке, тонкой коркою лёд,
Не пройти — он слабее стекла.

А мороз...

Вот и опять мороз — и иней,
Посеребрил верхушку ели.
И снова волком ночью зимней,
Завыв, поют в лесу метели.

Это зима, она сурова,
Метель уйдёт, мороз крепчает.
И зимним днём нам лица снова,
Он, словно злобный пёс, кусает.

И мутным льдом вновь воды речек,
Зима до тёплых дней сковала.
И ввысь столбом, дым вновь из печек,
Морозов, время вновь настало.

Снег белый, след ничей не тронул,
И не поют как летом птицы.
Спит лес, снегов одев корону,
И ему сон о лете снится.

А в мире...

Гляжу на памятник… Григорию с Аксиньей!
Сейчас на Дону нет казачки, - её красивей…
Сколь казакам в ту пору хлебнуть пришлось!
Сколь пережить, в те годы им довелось.
Первая Мировая на плечи казака легла!
С кровью Гражданская, - по Дону прошла…
В те годы голодные и босые ходили
И в памятнике как видно обуть позабыли.
Морозы на Дону сейчас крепкие жмут,
А Аксинья босая… стоит с вёдрами тут!
Григорий хоть на коне верхом сидит…
Но мороз всёравно сильный трещит.
Нешто бронзы не хватило...

Мне было три вести, одна была с юга,
В тех алых губах, целовавших мои...
Слова обжигали смертные губы
И вечность писалась с белой строки.
И стены дышали узором признаний,
И мой проводник был печальней меня,
На несколько вечностей Истин Грааля...
На пару мгновений евангелия дня.
И мне говорилось, дышалось, молчалось
Сквозь кожу еще не болевшую тьмой...
И ты мне шептала чуть слышно осану:
Не убоись вернуться домой.

Мне было три вести, вторая с востока...
Старик разговаривал с тенью...

Холода, пришли к нам холода,
И который день мороз стоит.
От него не скрыться никуда,
Щиплет щёки и лицо горит.

Выстыл я, согреться не могу,
Изнутри, в себе стал ледяным.
Из последних сил домой бегу,
Выдыхая, пара белый дым.

У мороза — леденящий взгляд,
И под ним, всё обратилось в лёд.
Превратился, дождик в снегопад,
Третий день, без паузы идёт.

А из труб печных, дым вверх столбом,
Это значит, что мороз силён.
Что топить, нам лучше нужно дом,
Чтобы там, не поселился он...

1.
Белое перо с черной росой чернил...
Где у каждой моей строки твоё имя...
Имя, по которому ты меня узнаешь в тишине
Более абсолютной, чем дыхание.
В этих объятиях в воздухе,
В этом вдохе на ветвях белого древа,
Где строки качаются на ветру.
На ветру, который имеет иное значение.
Я превращаю тебя в слова,
Я отпускаю их на свободу,
Я глубоко дышу тобой.
Ты - рукописные знаки моего озвученного сердцебиения...
Знаки заполняют лист пылью и солнцем,
Любовью, которая наполняет только...

Танец открытых взглядов...
Благословляя сближение,
Сделай меня своим желанием…
Напои меня скрытыми чувствами обладания...
Я буду прорастать словом в молчании
И касаться твоего обнажения...
Ты - непроизносимое имя, что потеряно в моих пальцах.
Я - имя твоих чувств.
Все слёзы богов пролиты сегодня на твоё тело,
Когда они оплачут нашу маленькую смерть,
Их сердца будут биться громче.
Там, где ты выдашь себя в словах, которые не произнесёшь,
Я возьму из твоего непоцелуя воздух...

Я врастаю в тебя в тенях Гомера...
В звуках симфонии тела безумие и солнце твоей наготы...
Прочитай мне свой сонет,
Я подпишу его строки новым твоим именем.
Осенний ветер крадет текстуру слов,
Отдавая горящему кнуту сладкое жало,
Которое надписывает вдох в воздухе.
Покорный опиум твоих глаз,
Где ты приютила отсутствие меня…
Мотив потока, опьяненье вен,
И откровенный голос обладанья...
Поэзия моя, ты - строки,
Что слетают на влажный синтаксис кожи.
Верхняя сона правит код...

В городке всегда открыты двери.
Нет в домах запоров и замков.
И живут здесь в мире птицы, звери.
Каждый принимать гостей готов.

Есть тут львы, жирафы, крокодилы.
Крысы и собаки, и коты.
Мыши, тигры, овцы и гориллы,
Попугаи, белки и кроты.

Лошади, медведи и коровы.
Свиньи, куры, козы и стрижи.
Волки, лисы, воробьи и совы.
Бегемоты, страусы, ежи.

Домик в переулке. Дверь, окошки.
Крыса в этом домике живет.
Дружат с ней все звери, даже кошки.
И о крысе, в сказке, речь пойдет...