Мон-сен-мишель

Не ищи меня меж строчек,
Там – не я, как ты – не ты,
Я – за беспредельем точек,
Я – за гранью Суеты.
Истинная я – другая,
Истинная – там, где Бог,
На Земле – как Суета я,
Мой же путь - другой, далек…
Я – вне всех здесь устремлений,
Я – вне всех земных утех,
Я – вне всех порабощений,
Я мирской не знаю смех.
Я вне мелочных пристрастий,
Я вне тленных миражей,
Нет ни в чем моих участий,
Нет ничьих на мне цепей.
Не привязана к деянью
Своему или других,
Не вхожу в плоды сознаньем...

В час рассветный,
В час прощальный,
Обними меня нежней.
Мягким фетром,
Чуть печальным,
Поцелуев, обогрей.

Дрожь желанья,
Сладость муки
Пробежит во мне волной.
Пир деянья,
Боль разлуки,
За предельною чертой.

Тюль качает
Кисть пурпура,
Проникая в наш чертог.
Вздох отчаян,
Речь сумбурна,
Провожанье за порог.

Запах сена,
Мне навстречу
Из сатина простыней.
Вновь смиренно
Зябнут плечи
Средь несбывшихся ночей.

О, праздник природы – цветы полевые.
Как радуют взор мой цветенья порой.
Я будто улыбки их вижу живые.
Средь них обретаю душевный покой.

Едва прикасаясь, их глажу рукою.
Вдохнуть аромат чтоб, склоняюсь в поклон.
И плачу я сердцем, когда под косою,
Роняют головки, под траурный звон.

И вот больше нет лепоты первозданной.
Лишь сена стожки, да стерня красоты.
Роскошество роз манит негою тайной,
А память тоскует. О, радость! Где ты?

Как же тянет меня на Восток,
К тем местам. что мне с детства знакомы,
Там роняет миндаль лепесток,
По весне зажигаются склоны
От цветения диких тюльпанов,
Травы пахнут душистой росой,
Гор макушки от снежных тюрбанов
Ослепляют восторга слезой.
Ручеек тонкой змейкою вьется
Вниз сбегая,-чистейший хрусталь,
А вода обжигает, хоть солнце
Так нещадно. Резвиться кефаль.
В камышах на затонах озерных
Пеликаны ее стерегут,
До чего же хитры и проворны,
Сразу две подхватив на лету.
И...

Вся прелесть летней, сказочной поры,
Медовый запах яблок, скошенного сена,
Река течет, прохладой манит от жары,
Бальзам цветов, не вырваться из плена.

Пахнет яблоками осень юности моей,
Запах скошеного сена в золоте лугов.
В поцелуе вьется змейкой сказочный ручей,
Возращая снова память под священный кров.

Пусть серебрянною прядью светятся года,
Возле отчего порога стерт давно твой след.
И в рябиновом пожаре видишь иногда
Что то теплое, родное - это детства свет.

Обниму березы белой свадебный наряд,
Как когда то сок из раны капнет на ладонь...
Почему же так безмерно я как мальчик рад?
И надрывно где то плачет вдалеке гармонь.

Заслужил я от Господа тапка.
Или веника. Или пинка.
Ждет меня то ли сена охапка,
То ли хлесткая Божья рука.

Ох, не то и не там говорил я
Там где лучше б помалкивать мне!
И однажды пришла Камарилья
И побила меня по спине!

Божья воля? Возможно, и божья:
Кто там правит злосчастным мирком?!
На досуге подумаю с дрожью,
Рассыпая проклятья тайком –

Заслужили мы эти невзгоды?
Да, похоже… за это – и то.
Долго ждали у моря погоды,
Сочиняли бездельникам оды -
Тут-то Бог и послал нам...

А город цвёл и пах,
но только торфом тлелым,
нёс ветошь майских грёз
в осиновых руках,
ещё он искушал
мужчин загаром смелым
и пивом запотевшим
в стеклянных берегах.

Он синие глаза
вперял в пустыню улиц,
и влажным рукавом
тёр вытоптанный пляж,
а облака сгонял,
как заполошных куриц,
и пыльный наносил
на стёкла макияж.

Он выгорал дотла,
как под стеклянной призмой,
и кашлял иногда
далёкою грозой...
А конопатый сруб
в июльском катаклизме
рябинами укрылся -
счастливый и...

Где найду я счастье и отраду,
На каком далёком берегу?
Мне от жизни многого не надо –
Только то, что сам я взять могу.

Не нужны мне горы золотые,
Ни к чему довольство и почёт,
Мне б в суму слова сложить простые,
Их связавши с рифмами в пучок.

Знаки препинания, кавычки
Бережно в тряпицу завернуть,
Сверху сунуть чёрствый хлеб и спички,
Сала шмат да луковку. И в путь!

Радостно отсчитывать мгновенья
Вёрстами горячими в пыли,
Вслед за солнцем скрывшись в упоеньи
В сумерки за...

Танюшке

Снова дует ветер перемен:
словно не мужик я, а мальчонка,
для меня невыгодный размен
предложила классная девчонка.

Суть размена в принципе проста:
я ей посвящаю стих любовный,
а она мне - танец живота,
но когда окажется голодной.

"Что за чушь? - у дочки я спросил, -
я тебя и так люблю, Танюшка,
для тебя усы недавно сбрил".
А она смеётся нежно в ушко:

"Милый папа, ты меня прости,
но ты вновь на женщин разменялся,
хоть один стишок мне посвяти,
как в любви ты дамам...