Мон еты

Один монах, усердно занимаясь,
Аскезой тело долго изнурял.
Десятилетиями он, в себе копаясь,
С утра до ночи душу очищал.

Монах узнал законы мироздания,
Он видел красоту других миров.
Прочувствовал душевные страдания
И мощь любых произнесённых слов.

Он многому в аскезе научился,
Он научился безусловно всех любить.
Частенько он куда-то возносился,
Любил в астрале время проводить.

Его учитель, мягко наставляя,
Ругал, что он живет в других мирах.
Что он живёт, в астралы улетая...

Монах под сводом мрачной кельи
Твердил свой заданный урок
«Отбрось свой труд!» - Его к веселью
Манил весенний ветерок.

А за окном так пели птицы!
По лужам шлепал майский дождь;
И солнца луч спешил умыться,
И всем шептал: «Ведь я хорош?»

И в пузырях вскипали капли,
А дождь убраться обещал:
«Я Землю промочил. Не так ли??
Теперь я дальше побежал!»

Какие запахи и звуки!
От теплых грядок пар восстал…
Запечатлеть спешите руки,
Весенних красок карнавал.

Какой укрок, какая келья...

Те Кто Знают Всё На Свете,
Рассказали мне про Ети.
Что мол правда Ети эти,
Живут с нами на планете.

Что мол дольше нас людей,
Живут Ети те на ней.
Но их Етинский злодей,
Крах устроил рассе сей.

Тот злодей имел ум вострый,
Все, на раз, решал вопросы.
Но злодей — душой был злостный,
Гад — противный и стервозный!

Процветала Ети расса,
В ней — не серой была масса.
Но злодей над ней — к несчастью,
Обладал огромной властью.

К Тайне Запрещённых Знаний,
Смог коснуться он...

Опять во сне монах-аскет
в черной рясе стоя, плачет,
а бездыханно перед ним
его же статуя маячит.
Сурово сжав челюсти камня,
взирая на ничтожный мир,
будто ему известна тайна
он покидает мир...

Воздевши к небу перст шпиля
стоял костел, во вне
стояла статуя моя...
Да слава вся Тебе!

Держать обет - тяжелый случай.
Монах. Упорно зренье мучит
Журнал «Интимные тату»...
Взгляд искривляя в пустоту,
Он ловит совести уколы.
Но ярче лого «Кока-Колы»
Журнал «Интимные прически»...
Дымится нервно папироска,
Рука, дрожа, терзает четки,
На всех страницах сплошь красотки!
И влажно смотрят со страницы
Глаза в глаза совсем не лица…

Звучат "Осенние оргазмы"
А Душу мучают соблазны...

Достал океан пенный гребень печали,
забыв о границах своих берегов.
И те голоса, что всю эру молчали,
услышать могла я за сотни шагов.

И гром раздавался на склоне отвесном,
в раскатах его содрогалась гора.
Казалось, всему с оглушительным треском
обрушиться вдруг наступила пора.

Пытаться найти оправданье стихии
и выдержать чинно смертельный накал
отважутся те лишь, чьи нравы лихие
не дрогнут в объятьях разбитых зеркал.

Кто в этот закат шлейф знамения ищет,
идя на намокшим...

-- Когда-то ты ушёл, монах,
В обитель, от всего мирского...
Презришь ли и отвергнешь страх,
Едва предстанешь перед Богом?

-- Держать пред Господом ответ --
Не искренне сказать не смею –
Тут без обмана -- страха нет…
Скрывать не стану, я… робею!

К чему единственное слово,
Тебе и так гореть в огне,
Хотя оно давно знакомо,
Посланник Дьявола в золе!

Черна Душа ведь не напрасно,
Ты весь давно погряз во Зле,
Хотя не всем быть может ясно,
Ему не место на Земле!

Забери меня в край белых лилий,
Отрави меня колером мела,
На молочной траве в коме синей,
Паутиной снежного плена
Расскажи мне о бледных приливах
На озерах, заросших светом,
Забери меня в край белых лилий,
В отражениях малахита
Да навьюченных облачных ветров.

Октябрь на улице Октябрьской
прорезался, напоследок, случайным теплом,
и скрылся, где-то в районе Октябрьского посёлка.
Круг замкнулся – выхожу на конечной. Цежу сухим ртом
влажный воздух. Ржавой тесёмкой
рассвета подогреваю взгляд. Мало-мальски
приветствую стаю блаженных дворняг у дверей офиса.
Искореняю вопросительную интонацию,
отбивая вечный дождь в голове.
Жухлая тень старенькой груши
валяется
на мокром асфальте;
отпечатки её пальцев ласкают осенний воздух.
Подберу...