Молнии

Панихида, псалмы, и кадило окутало дымом
восковое лицо, прилизали старухи его.
Ходит толстый священник, и руки священника стынут,
совершая в торжественный час ни к чему колдовство.

Спит Машук, над зубцом колыханье ночного тумана,
по низинам легло покрывало, тяжёлая стынь,
перевал ожидает от горного склона обвала,
вперемежку с малиною терпкая пахнет полынь.

Чу, споткнулся священник, Чудотворца качнулась икона,
во сердцах помянул он недобрым шутовской маскарад.
Из угла вышла тень...

До краёв тарелки-лужи
Наполняет щедрый дождь.
Пей на завтрак! Пей на ужин!
Пей! И всё тут - хошь не хошь!

Небо – что тебе половник
На раздаче в жаркий час.
Ливень, знай, деревья клонит, -
Угощает прозапАс!

Братьям в школу, на уроки.
Им вослед, пускай медведь
По ушам ходил, - сорокой
Затрещу, да стану петь!

ПерепЕть грозу!? Поди-ка!
Ночь пугали – в городах
Шпарят молнии, как пики,
ПритягАют к проводам.

Косы нАзло расплетаю
И не прячусь под плащом.
Вот и ладно, - полетаю...

Поэты – занятный народ.
Литконкурсы, встречи и чтения.
Безденежье вечно гнетёт,
и вечно терзают сомнения.
Любовь у них вечно в ходу,
страстями играют и вечностью.
Один прозябает в бреду,
другой – со своей человечностью.
Поэта затронешь, он – в крик,
уж краской лицо наливается,
а через мгновение – всхлип,
ещё чрез мгновение – кается.
Недаром с Эвтерп, Терпсихор
он выбрал, которая милая,
он нёс от неё после вздор,
рыдал с поэтической силою.
Стучал он о тумбу ногой,
та тумба...

Я начинаю последнюю главу своего странствия.
В гриве ветра путаются следы озябших ночей.
Дикое эхо моря плещется солью в груди.
Путник возвращается в дом, путник горных пространств,
Дитя рассвета, поборник холодных речей
Стальных романсов изумрудной волны.
Куда привело нас горе, куда привела нас гордость?
Вдали разбиваются грозы свободы, молнии бесприютности.
Тени шаркают попятам, тени струн, тени бродячих песен.
Куда привело нас наслаждение, куда привела нас молодость?
К праху надежд...

Блики, тени, звук, движенье,
Краски, дымка и смятенье.
Стужа, жажда, удивленье.
Образ, чувства, озаренье.

Звери, люди, рыбы, птицы,
Горы, степь, леса, зарницы.
Воздух, пламя, земли, воды.
Вера. Торжество. Невзгоды.

Сила, память, слов сплетенье.
Жажда жизни. Настроенье.
Гнев. Любовь и равнодушье.
Страх, отчаянье, удушье.

Всё с годами закружится,
Прахом ляжет, растворится.
Тишина, покой нетленны.
Слёзы, мысли откровенны.

Блики, тени, звук, движенье,
Чувства-молнии...

Я вышел утром из двора.
Все в легкой дымке, не видно улиц и столба,
Расправил крылья за спиной и ввысь, где кружит ястреб молодой,
Полет свободный был минуту, затем завис над каменной грядой.

Земля видна от края и до края,
Огонь дал гневу силу,
Съедает он столетние деревья, не страдая,
А, в западном лесу, деревья задыхаются в дыму,

Повсюду дым, иссохшая трава,
На нашу землю опускается беда.
Взмахнул я крыльями разок,
В потоке воздуха несет все дальше на восток,

Камчатка...

Упала с неба яркая звезда,
налилась кровью жёлтая заря.
Небо поблекло, почернело,
где то в дали чуть слышно загремело.

Раскаты грома, молнии блестят,
так сильно завораживают взгляд,
гипнотизируют, монят,
но всё молчат, но всё молчат..

А мне бы к ним, хоть на минутку в высь,
сорватся с места словно рысь.
Пройти все беды, неудачи,
закончить нерешённые задачи.

Намиг почувствовать свободу,
узнать свою натуру и природу!
Встать на крыло и оперится,
лететь над небом словно птица...

Острыми клиньями дождь меня хлещет,
А я не имею права забыть.
Душу мою он больную калечит,
Дальше тебя продолжаю любить.
Ты куда-то пропала,канула в вечность.
Ушла,не сказав мне зачем и куда.
И душу грызёт боли злой бесконечность,
А тело терзает из неба вода.
Я помню,в тот день была непогода,
К тебе я летел,но,увы,не застал.
А вечером новости дома увидел,
Раненым зверем в душе застонал.
Была катастрофа-поезд разбился:
Тогда провода перебила гроза.
А на лице...

О льстивой женщине царь Соломон вёл речь
Неоднократно, лично знал последствия,
Как можно при чужой жене обречь
Себя на гибель без суда и следствия.

Когда ж не сам умрёшь, то рогоносец муж
Её погибнет, как с Давидом в случае.
Но тот, молясь усердно в ходе служб,
Раскаяньем особенно не мучился.

Вирсавию, как царь, он силой взял почти.
А Соломон в досужих рассуждениях
Вниманием тех дамочек почтил,
Чьи действия достойны осуждения.

"Мёд источают льстивой женщины уста,
Елея мягче...

Волна ударилась о камни,
осколки пенные летят.
Седое море между нами,
его глубины так манЯт.

По гребням волн в стихийном танце,
под гром и молнии с небес,
вся в пене, крашеной багрянцем,
я мчусь к тебе. Смеётся Зевс:

«Давай, танцуй! Я подыграю
на барабанах неба».
………………………Бьёт
волной. И ветер завывает.
А сердце радостью поёт.

Я со стихиею играю,
сейчас я с нею заодно.
На гребнях волн несусь, взлетаю,
хмелею, будто пью вино.