Молитва за близких

Бездонно и самозабвенно,
Бросая плоть в холодный пот,
Душа, оставив козни тела,
Аорту вечера прорвёт.

Кровь солнца отольётся красным
С палитры облачных седин,
Здесь нет поверхности прекрасной
Без ужасающих глубин.

Закат, сквозь лень могил замшелых,
Сгорает медленной свечой,
Кто здесь познал себя, поверь мне,
Себе же будет палачом.

Дурная слабость в теле ночи,
Луна, как жёлтый яд абсента,
Живи опасно и порочно,
Ведь жизнь бессмыслием бессмертна.

Лови дыханье ноты зыбкой...

Пыль седины в февральскую лощину
метелью календарной упадёт;
уходит время, зарывается в морщины,
и память набивает время в рот.

Любить и пить – тоска осенних листьев,
сквозняк души в молитве безвозвратной;
огонь вина и плоти нежной искры,
истлев, оставят горький привкус завтра.

Порочный круг подсветит сферой лунной
квадрат окна, нащупав ночи дно;
дыхание, в молитве беспробудной,
сорвётся криком, вылетит в окно,

слетит по скудным, нищим тротуарам,
по бедным скверам в жалкий...

Подарит мир за откровение,
Удар, плевок, непонимание,
Людей насмешку и презрение,
Не приняв часто покаяние.

Не открывайте души настежь,
В них любят подлецы плевать.
И оттого устав однажды,
Вы перестанете дышать.

Всем нужно то, что им понятно,
Что им подходит, близко им.
В обёртке яркой и нарядной,
Пусть даже в ней иллюзий дым.

И не нужны души метания,
Здесь в мире никому, чужой.
Чьё-то горе и страдания,
Ведь каждый занят лишь собой.

Собой и близкими своими,
Свой мир...

Я – монах, представляете, люди!
Познавал я молитву любви,
И уж сердце её не забудет,
Даже снова родившись в пыли.

Я занялся стяжанием духа,
В высших сферах свой ум поселил
И прожил аскетично и сухо
В меру собственных жизненных сил.

Убежденья мои были чётки:
Много лет посвятил я Творцу,
Шлифовал я в руках своих чётки
И молился Святому Отцу.

Удовольствия мира и блага
Были чужды сознанью жреца.
Все старания, прыть и отвагу
Отдавал я на милость Творца.

И вот Бог пригласил...

Весна была... И Чудо!.. Вновь, опять, ---
Большое ДЕРЕВО проснулось...
НАМ. Земле: побеги,.. почки и листва.
Обильно, щедро, --- кроной в Небеса!..
...откуда древняя, во мне, зеленая тоска:
«___________ ...неимоверно трудно. Дереву.
Опять и снова ЖИЗНЬЮ обладать...»
И в Небесах, и на Земле...
Неведомо, но получать,.. --- опять и снова, ---
план весенней, свежей ЯВИ... Трудно.
Что?.. У Дерева, да нет: ума, души?!..
...мол, дерево, -- бревно, доска...
Но как, небесный и земной...

Ты моя мелодия,
Ты мой ясный свет.
По дорогам пройдено
Миллиарды лет...
Лунами зеркальными,
Звёздами души
Отмечались славные
Вехи - виражи.

И в туннелях странствия,
Разжигая цвет,
Фокусом пространствия
Собрала букет
Зорь, зарниц и зарева
Глубиной тиши...
А теперь во здравие
Пей их и пляши,

Раскрываясь новой
В Жизни полосой...
Ты моя Мелодия--
Дух скрижалей мой.


Скрижали, если коротко--это записи.
Ещё до стихотворного процесса жизни) приснился сон-- открываю большой...

В купол ветвей сосновых
взгляд проникает...
Стволы — опора.
Ветви окутаны Солнцем!..
В сознании остается
небесная Синь,.. меж ветвями...
ОНА ведь превыше молитвы,..
которую шепчут губы...
Душа поднимается в Небо...
Твердь хвойная держит колени.
И корни земные, — опора.
...а слабые пальцы, —
неловко, безмолвно, —
хвоинки сухие находят.
И к Солнцу вздымают...
...а Губы опять что-то шепчут...
Сосновые свежие ветви
небесную СИНЬ осторожно возносят...
С Молитвой:
_________...

Под Солнечным сплетением,
В тепле и темноте
Он спит, поджав колени,
У мамы в животе.

Еще ребенок - крошка,
И чтобы в мир войти,
Должно совсем немножко
Времени пройти.

А мама дни считает.
Пройдя сквозь боль и муки,
Земная и родная
Возьмет его на руки.

Малютка беззащитен,
Но сменит мрак на свет.
Здесь, на Земной орбите
Кто защитит от бед?

Молитва материнская -
Она сильней всего.
Молитва материнская -
Как ангела крыло.

Скажи мне, Господи!
Скажи, чем я смогу помочь Тебе?
Ведь я обычный человек и смертен.
Как голос мой возвысить до Небес
И поддержать Тебя на Этом Свете?

Всегда у Бога мы чего-то просим.
Для этих просьб молитвы создаём.
В душе с надеждой эти просьбы носим,
А что при этом Богу мы даём?

Возможно, укрепляем Его верой,
А Он нуждается в наших делах.
Как осознать Божественную меру,
Чтобы понять, кто друг Ему, кто враг?

Всё измеряем мы своею мерой.
Болит своя, а не чужая боль.
Забыли...

Лишь небо, кислым молоком,
лишь тротуары, влажной сыпью;
сентябрь бормочет бледным ртом
свои прохладные молитвы,
под угасающей травой…
На разъедающей палитре –
лишь парков грязная гуашь,
лишь скверов старческие жилы;
запруда сна, пустынный пляж,
уставших глаз сырая глина,
дрожащих рук скупой пассаж,
поймавший в сети прядь любимой,
или дождя неровный ритм,
где взгляд души – хрусталь вспотевший,
что отражается кромешно
в осколках луж, что говорит
на языке листвы сгоревшей,
и...