Молчанье

Silence is round me, wideness ineffable;
White birds on the ocean diving and wandering;
A soundless sea on a voiceless heaven,
Azure on azure, is mutely gazing.

Identified with silence and boundlessness
My spirit widens clasping the universe
Till all that seemed becomes the Real,
One in a mighty and single vastness.

Someone broods there nameless and bodiless,
Conscious and lonely, deathless and infinite,
And, sole in a still eternal rapture,
Gathers all things to his heart for...

Ты придумал меня, услышав
Шепот флейты в ночном саду.
Имя падало мягче, тише
Танца бабочек на лету.
Снег кружащийся лепестками,
Белой сакуры, звук хранит.
Знак молчания между нами
Яшма, оникс и хризолит.
Ты придумал меня незримо,
Лунный лотос сорвав в пруду.
Называя меня любимой,
Светом звезд рисовал мечту.
Тишиною мостило время
Серебро ледяных зеркал.
Я возникла, молитвам внемля,
Только ты меня не узнал...

Пародия: Всё наоборот, не меняя сути

Флейта пела в...

Оригинал: Я люблю тебя ветром [Елена Бланкет]

Я люблю тебя ветром, простором небес, облаками.
Звездопадом надежды, улыбкой дождей над Невой,
Я люблю тебя ласковым взглядом, губами, руками
И, взрывающим сердце, коротким - "Родная, я твой..."

Я люблю тебя осенью, шепотом листьев летящих,
Журавлиным прощальным приветом, последней грозой.
Я люблю тебя чистой мечтой о большом Настоящем,
Телефонным звонком полуночным, сентябрьской слезой.

"Поцелуем" твоим, что когда-то обвил...

Свою равнодушную лепту, ты вносишь по капле вновь,
Кончаются перемены, в обыденность хлещет кровь.
Молчание обнимает, дорога идёт в тупик.
Грустинкою провожает, закончился сладкий миг.

Немое прикосновение, не греет уже в груди,
Стираются все мгновения, неясности впереди.
И также с волной нахлынет, твой призрачный силуэт,
Тенями вокруг шагают, а тело ушло в рассвет.

Вокруг засвистят ураганы в предчувствии злобы своей,
Разорванные туманы, осколки разбитых дней.
Мечты уходили стаей за...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...

Колокол космического понимания
висит на радуге чувств.
У него минута молчания,
он слушает, впитывает в себя звук.

Наполняется пространство
звуками вечной любви -
неповторимое постоянство
веры, зрелости и чистоты.

Заканчивается минута молчания,
всё вокруг затихло и ждёт.
Затянулось время прощания,
завтрашний день зовёт.

Воздух наполнен вибрациями,
небо молниями зажглось.
Нас выводит из глубокой прострации
голос колокола: «На-ча-ло-о-ось!»

Осени бег золотой,
Снова кричу я постой,
Не торопись уходить,
Есть ещё время любить.

Как золотая листва
Стала моя голова,
Но я найду те слова,
Чтоб полюбить навсегда.

Жёлтым покроет тот лист
Улицы все и траву,
Слушаю птичий я свист,
Астры в букет соберу.

Стая больших голубей
Хлопнула крыльями враз,
Сколько там их сизарей
В небо вспорхнули сейчас?

Пёстрые краски манят,
Воздух ядрёный бодрит,
По ветру листья шумят,
Небо со мной говорит.

Сыплет ли снежная пыль,
Или...

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

Февраль расправил седые крылья, размеренно
падая с нежно-спящей лилии неба
снежной росой. Снег, лёгкий крылатый снег,
растворяется в воздухе, словно сахар в чае.
Ослепительно белый вдох отравил молчанием сердце;
слово, нищие слово, бедное
слово забьётся в сырую душу усталым ветром –
на повестке дня нотки бескровной печали
в недосказанном и недопетом,

пока февраль покрывает хлопком ресницы,
сдувая пенки с безучастно-молочного солнца.
Снежный ком отрешённости, голос, как
треснувший...

Остались для чего, застыли, и руку протянув
завыли о бедности и нищете своей, что не
порок и чем, не зарекаясь, идёте всё по жизни
удивляясь/заикаясь, один и тот же звук на шее,
петлёю душит зрителей и нас и некому пред-
упредить (атас) о пропасти и невозврате, о, как
бедны, о, как богаты, снегами, водами, молвой,
не можешь промолчать, так пой, а что за тем
неважно и причина, в другом, и, что нам чер-
товщина, молчание не лучше серебра, а там,
как отдохнул, домой пора и ангела в...