Молчание

Я стану для тебя воспоминанием,
Полночной страстью, радужной мечтой.
Презрев твои обиды и молчание,
Я не желаю больше встреч с тобой!

Любовь умрет, не приходя в сознание,
Последний вздох: "Нет, нет, он не такой...! "
Но ты убил её нелепым обещанием,
Прости, увы, но ты не мой герой!!!

Чтоб оправдать свое существование,
Любовных подвигов, немало совершишь.
О да, самовлюбленность - это достояние,
Но чувствами других, совсем не дорожишь.

Геройство, да, оно у нас теперь в цене...

Нет, не пустое место
- Пустыня!
Это только отпусти меня,
Отпусти меня.

Очень много жизни в пустыне.
Это только пойми меня,
Просто пойми меня.

Желтый песок,
А небо синее - синее
Будешь ведать мое сердце отныне

-Ты! услышишь
-Шшшшшшшшь!
-Слышишь?!
- ЭТО Сердце пустыни
-Шшшшшшшь!
- Ты любишшшь!


Знак

Капнул знак.
В глаз.
- Как?
Канул!
Как капля
Огня.
В океане

Как узнать тебя
Знак-пламя
Ты это я?
Да!
Огонь!
Не обманет
В тумане.

Время лечит?!
Ложь...

Томит и греет ожидание,
В нём вера в счастье впереди.
В нём зорьки нежное молчание,
Чудес предчувствие в груди.

Остановить хочу мгновение,
И в зорьке душу растворить.
Забыть тяжёлых дней смятение,
Весной и счастьем снова жить.

Ах как прелестен лес весной!
Когда ещё он не проснулся.
Но алой, нежною зарёй,
К нему луч солнца прикоснулся!

Росинки-капли как алмазы,
Блестят под солнечным лучом.
И ветер друг мой и проказник,
Поёт мне песню ни о чём.

Остановись весны мгновение...

Бриллиантовый слог ночной сферы нашептал симфонизм тиховейный
на ржаной панораме безлюдья. Медитативный прилив колоннады фонарной –
словно эхо античных руин. Пустотою вспаханный, сдобренный черной пеной
рассадник углекислот – ящер дорожный – скован железом снотворным, полярной

прохладой обратной поверхности силикатного трупа луны.
Лимфатический ток проспектов изъясняется на языке мессалин.
Паранойя травящих память картин, оттисков темнопородной слюды
четырехглавого монстра Малевича. Я...

Мутные кровоподтеки аспидных морщин тротуаров.
Зеркальная влажность апрельских фантазий. Дождь провожает меня сегодня.
Я научился любить его серые скользкие локоны, его поджарый
звон серебра, лед колокольчиков, золото,

потерявшее цену в скрученной грузности туч. Пустота
разгружает уличный хлам, молчание окон поет совершенней.
Олово неба стекает забвеньем,
но что есть любовь, как не отрешение; что есть красота,

как не скрытая чувственность холода. Я буду особенно откровенен
с тобой...

ласки твои – лотос
кудри твои – месяц
мысли мои – птицы
в окнах твоих гибнут
окна твои – осколки
неба из лазурита

Я люблю чувствовать знойное эхо твоих шагов в воздушно-льняном халате,
в лилово розовых крошках заходящего солнца на подносе крыш,
где затерялись твои холмы, искать приметы тепла догорающего хвороста.
У побережья луны колосятся твои мечты, звездное кораблекрушение,
окропившее щепками серебра кроваво-угольный слог волны.
Я люблю скитаться по паутине влажных рубинов твоих...

Вот опять «зависают», угрозой, долги...-
Мрачноватого времени тучи...
Их оплачивать должен! Моги, не моги...
Хоть подохни, добавь им до кучи,-
беззастенчивой в алчности группе козлов!
Воровство, кто вершит уж как нормой.
Где советские вклады? - Ответь, пустослов! -
Речь о Горби - чудиле, с «Реформой»!
Обобрали под липку, причём, аж за раз!
Долг «провис», а Властям - шито-крыто...
Ощущай же, Народ, обязательств экстаз,-
долгосрочно..., а значит,- забыто...
Бабки где, бишь советские...

Плакать в туалете,
Чтобы ни кто не знал.
Ненавидеть ветер,
Он листья разметал.
Улыбаться тучам,
Они солнце скрыли.
Надеяться на лучшее,
Пока не схоронили.

Вдвоём молчать
И чувствовать, что живы.
Бояться и кричать
От взглядов чьих-то лживых.
Любить лишь ночь,
Она всех понимает
И прогоняет прочь
Всё то, что нас терзает.

Полковника — четыре пули
достали... в центре аж, Москвы,
и слухи, сразу, всколыхнули
( стреляли «профи» ) слог молвы,
струящейся — тропой терзаний,
кто прав, кто нет, а посему:
скользящей долей, меж страданий
итогов смертных... Но ему,
Истории, по Праву, фраза
принадлежит ( то о Чечне,
меж рейдов адовых спецназа,
на непонятной всем войне ):
«Здесь, Родины не защищаю,
в отличии от сих «мирян»!
Я - «тракториста» понимаю,
средь бесконечности «крестьян»!
Судьба, во мщении, одержима...

Пьяный корабль.
Начинается новый день.
Острые сабли.
Танцуют неясные тени.

Море набрало в рот воды
И молчит.
Только барашки у берега вздыблены,
Только блестят мечи.

Ветер. Я слышу ветер.
Но это обман слуха.
Это души посланников смерти
Завораживающе ухают.

Берег задёрнут дымкой.
Кроваво-алое зарево.
Третий Рим!
Корсары!

«К бою! — Это говорит капитан. —
К бою, Солдаты Удачи!»
Наполеоновские планы.
Море стонет и плачет.

Золото. В небе слышится голос.
Плавно скользит...