Моему двору

Летала бабочка ночная
Сирень цвела. Плыл аромат.
Играла флейта, замирая
Высокой нотой жизни. Над

Полночной линией прибоя,
Что вдалеке играл волной.
На покрывале из покоя
Лежал узор из звёзд с луной.

Слова чернильные, как стрелы,
Пронзили сердца тихий рай.
А на дворе был месяц май.
И нежный дух сирени белой.

Стрела застряла. Сердцу больно.
И яд растёкся по мечтам.
«Я не люблю тебя.
Адам».
Как неприлично стать вдруг вольной.

Влетела бабочка в окошко.
Как хороша ты...

Замесила тетка Глаша
Тесто сдобное не зря,
В чугунке доходит каша,
Да уха из пескаря.

Потому как скоро гости,
Гости нынче не просты,
На фуражках белы-кости,
Да на кителях кресты.

Полицай ей брякнул местный:
"Надобно принять чертей!
Чтобы харч на стол был честный,
Да приличная постель!"

Мол, прийдут, пожрут и лягут,
С зорькой утренней уйдут...
Вот и трудится бедняга,
Поспевая там и тут.

Кто-то стукнул по окошку!
(так соседи не стучат!),
Может Дуська дура-кошка
Кличет...

Они пили у поликлиники,
«кореш» вышел из боя жив,
боль закусывали финиками,
на багажнике разложив.

- По стаканчику? – По стаканчику! -
Операцию делал сам
главный врач, он знавал сих мальчиков,
Карл Евгеньевич Шустерман.

Пуля чуть не коснулась лёгкого,
мягкие ткани разрезал скальп,
вообщем, было ранение лёгкое,
осложнениям скажем «хальт»

- По стаканчику? – По стаканчику! -
Хачь подстрелен – сошла буза,
только мать убивалась в Нальчике,
сына скушали небеса.

Разделение сфер...

Быть в твоей жизни меньше: стирать города,
Вытирать контур имени с губ и книжек
Забывать повторять вслух твои провода
И молитву твою на сиреневой жиже

Забывать рисовать там и тут профиль твой
Силуэт из ста тысячи странных прощаний
Глухо чувствовать: время сметает метлой
Тот сиреневый двор у тебя за плечами

Быть чуть меньше, - убрать голос свой, как строку,
Редактировать память твою, словно песню
Посмотри... Видишь ты: темной грустью бегу
Из твоих снов и дней вдоль ста тысячи лесен...

Мы познакомились банально в интернете
А на дворе стояла непогода.
И кто бы мог предположить, что через час
Я вдруг забуду все свои невзгоды...

Прочь прогоню печали и сомненья,
В которых я запуталась опять,
Начну писать в ночи стихотворенья
И в губы тебя сладко целовать.

Звонки и сообщенья на мобильный,
Картинки о любви, стихи и проза,
Что сделал ты с моей привычной жизнью?
Быть может это скрытая угроза?

Увидев мужественный взор глубоких глаз,
В которых разгорался огонь...

«Препятствий много для любви,
Не все они преодолимы.
Мгновенья краткие лови,
Пока со мною ты, любимый.

О, если бы ты был мне брат,
Тебя при встрече целовала
И обнимала бы стократ.
Меня молва б не осуждала.

В дом матери моей ввела б
Тебя по родственному праву,
Отмыла б ноги добела,
Постель стелила бы на травах.

В саду сокрытые листвой
Лежали б мы под птичьим гвалтом.
Когда бы не был ты левшой,
Рукою правой обнимал ты

Меня, другая - под главой.
Когда устроимся под древом...

В круглой башне он был заточён.
На больной спотыкался ноге.
Кардиналом он не был прощён.
Оскорбленьем – клеймо на руке.

Через год не смирился. С зарёй
прилетала голубка к нему,
посвист лился весёлый, родной,
речь понятна ему одному.

Каждой ночью подтачивал цепь.
Крепь держала надёжно стена.
А задремлет, является степь,
прошлогодней весной сожжена.

Кардинал приходил иногда:
постоит, ухмыльнётся, уйдёт.
Во дворе – то прибьют колдуна,
то – разбойник скребёт эшафот.

Время шло...

Еще немного робкого тепла,
Еще немного солнечного лета,
Но осени кровавая вендетта
Уже сжигает улицы дотла.

И города обугленный остов
От судных дней нас защитить не сможет.
А зелени шагреневая кожа
Сжимается в преддверье холодов.

Дома насквозь открытые ветрам.
До набережной дальние прогулки
По мокрым тротуарам и по гулким,
Вечерним переулкам и дворам.

В круженье опадающей листвы
Мы снова верим новым обещаньям.
И с медленным природы увяданьем
Смиренно соглашаемся, увы.

Еще...

Захотел Козёл конфетку
И пошёл к девчонке – Светке.
Светка умная была –
в первый класс она пошла.

Вот подходит он к девчонке,
Тычет в ноги бородёнкой.
Говорит ей громко: «Б-е-е».
«Нужно что, Козёл, тебе?» -

Говорит ему девчонка.
А Козел опять ей звонко:
«М-е-е», да «Б-е-е», да снова «М-е-е».
«Почитаю в букваре».

А, Б, В, Г, Д .и Е...
Где Козёл , где К.? Вот, есть
В рост он – с длинной бородой
И с рогатой головой.

Почитаем переводы
языка их. Дальше. Аааа, здесь.
«М-е-е...

На дворе с утра стояла
озверевшая жара,
но к обеду мал-помалу
кончилась её пора.

Налетел шумливый дождик,
встал упругою стеной
и с насиженного ложа
разогнал свободно зной.

Сделав дело поливное,
дождь умчался с ветерком...
Ждали возвращенья зноя,
вышел всё таки облом

и взамен него - прохлада.
В воздухе царит озон,
город чист, как для парада, -
как военный гарнизон.

Солнце в небе засияло,
ожидая караул,
лишь под звёздным покрывалом
смолкнет птиц весёлых гул.