Моде вопреки

XX век

Вал над галерою навис,
Остановились воды.
Закончил странствия Улисс,
Уставший от свободы.

Умолк слепой певец богов,
Но призрак жизни вьется
Там, где ни попранных слогов,
Ни рифм не остается.

Никто, Эсфирь, не говорит
На смертном перелете,
И пламя темное горит
В надмирной позолоте.

Века умчались, а досель
Чадит в руинах Троя,
Итака ладит колыбель
Для нового героя.

Тоской гремит сионский лот
И разбивает душу,
И он под пзолотом высот
Переступил на сушу.

Но...

Покуда есть на свете чудаки,
Не перестанут падать звёзды с неба.
Они живут не для, а вопреки,
У них свой дивный мир, но я там не был.

Заполнить пустоту коньяк не прочь,
Я помогу ему на волю вольным джином.
А раз стемнело за окном, выходит ночь,
Готова слушать, как скрипят пружины.

У прошлого теней не сосчитать,
Следы размыты, дождь и снег воюют,
В твоих глазах печаль или печать.
Не страшен чёрт, но как его малюют!

Костёр горит и пламя языком,
Готово оторваться словно птица...

Я не искал тебя... И вовсе не хотел,
Серьезности, и что-то в этом роде.
Я просто жил, легко на мир смотрел,
Не поддаваясь чьей-то глупой моде.

Я был один, один рассвет встречал,
И просыпался утром, и готовил ужин.
Признаюсь сложно, часто я скучал,
Но не искал тебя, мне просто кто-то был так нужен.

Я не искал тебя. Я думал будет просто,
Захватит, закипит, потом отпустит.
Но, как сказать, все это было остро,
Воспринято душой, что не отпустит.

Все не серьезно, не на долго вовсе...

Картинами свободы в лучах печальных городов - играя звездами и солнцем
В мечтах свободы красота и кровь встречая миражи души порывами тепла
Сказав по правде - да ... Мне обещая все, все, все - дома, любви слова - через года те имена,
Кому мы жизнью бережно храня мечты - осколками луны, дух освящая новостей для дела
И свободы лучшего дождя - стихами стран волшебных множество людей даруя крики
Наслаждений в час тревожный ... Мечтая злить и общий находя вопрос - тех чувств великих где
Живет...

Юная ворона
в зимний день, студёный,
вопреки законам,
улететь решила в тёплые края.

Ворон с ветки каркал:
- Глупая! Куда ты?
Здесь холодновато,
но, зато, отходов пищевых полно.

Донеслось в ответ ему:
- По теплу я летнему
и по небу светлому
стосковалась, миленький! Так что, полечу.
Полечу, где весело
и ночами песенно.
Знаю, что не велено.
Но рискнуть отважиться, всё-таки, хочу!

…Воротилась к ворону,
плачет, смотрит в сторону.
Полхвоста оторвано.
Крылышко подбитое тащится...

И вот опять
помчались вспять
воспоминанья
туда, туда,
где сквозь года
и расставанья
струится свет,
где ночи нет,
где вечно – праздник,
где ярок мир,
где правят пир
живые краски…

За шансом шанс…
За шансом шанс…
Я упустил их.
Пора признать:
не наверстать.
Уходят силы…

И скошен луг.
Летят из рук
снопы мелодий.
Всё не с руки…
Всё вопреки…
Всё на исходе…

Не одолеть…
Не пролететь
сквозь подсознанье…

Зачем опять
помчались вспять
воспоминанья?..

Я проснулся сегодня и, вдруг,
понял: мир наш устроен неправильно.
Превращенье работы в досуг
перспектив нам ничуть не прибавило.

Понаделали сдуру машин,
возложили на них наши хлопоты,
и теперь покореньем вершин
вместо нас занимаются роботы.

Просчитался по-крупному Маркс.
Вопреки его стройной теории
уничтожили роботы класс,
управляющий ходом истории.

Час великой расплаты настал.
Сочтены наши дни, получается…
Ведь владыка Земли – Капитал
в людях больше уже не нуждается.

Пятьсот первый опус

У Ирода ломятся ль столы,
Се вечерии, томность фарфора,
Все царевны еще веселы,
Где тлеела – течется амфора.

Ах, то нас виночерпии ждут,
Оявим небозвездные чела,
Бел пергамент и тени ведут
Купы звезд по сукровице мела.

Нощь обручна с худою сумой,
Помнить слугам ли Мод и Цецилий,
И холодной горит суремой
Желть оцветших мелованных лилий.

Пятьсот второй опус

Дионисии вина лиют,
Полны амфоры днесь кружевные,
С данаидами ключники пьют,
Пирования длятся...

Глубоко за гранью смысла
чистой правды и вранья,
в подсознании зависло
моё внутреннее «Я».

Никогда оно со мною
не бывает заодно.

Знаю я – всему виною
моё внутреннее «НО».

Знаю – сам не безотказен,
но себе я не судья.

Я бываю с ним согласен,
хотя, может, и не я.

А за болью головною –
неполученный ответ
на непознанное мною
моё внутреннее «НЕТ» –
вопреки моим стараньям
и назло моим годам,
где-то глубоко за гранью…

Хотя, может, и не там.


14 – 10 – 15

Одно неясно мне, ну хоть убей, –
Зачем так порешила рать святая:
Удел святых – терпение скорбей,
Удел мерзавцев – сласть земного рая?

Я понимаю, что падут во тьму
Служители маммоны безвозвратно.
Но – обращать для праведных в тюрьму
Весь этот мир – ужели благодатно?

Ужели благодетели удел –
Сгибать хребет под игом лиходеев?
Ужели правда ныне не у дел
В державе воцарившихся злодеев?

Средь унижений, тягостных невзгод
Так настрадались, что кремень заплачет!
Мы терпим бесов власть...