Мода

Эпоха викингов-уродцев
Прошла ли? Думаю, что нет,
Где разум правит без эмоций,
Горящий крест для крестоносцев
Пылает много сотен лет.

Цивилизации опасен
Афганец, сеющий свой мак.
Аборигены-папуасы
Там, где разведаны запасы,
Чем не объекты для атак?

У них семь пятниц на неделе.
Как дикарей считать людьми?
А разобраться? В самом деле,
Они ведь Джейса Кука съели,
А он британец, чёрт возьми.

Приплыл в Австралию посланцем
От королевы, зэков вёз..
И если ты сидишь на сланцах...

1
Расплата, вроде, наступила,
ведь был повержен, в ней, Поэт -
уехав..., но хандра хватила
( за месть ) Онегина — в ответ...,
а Ольга — в скуке сожаления,
едва ль, через потуги зрения,
пыталась Ленского найти,
беря в расчёт их душ пути -
по жизни... Будет день грядущий...,
а тут уж ужин... После — спать...,
где каждому — своя кровать,
и для гостей ( Ведь дом большущий! )...,
ну, а Онегин, в зло аж впав,
умчался ( Всех — в сердцах — послав! )...
2
Затихли все...- в своей манере...

Дрожит в утробе захмелевшего изгоя,
И холодно и жутко ему тут…
На тело человека, возложив судьбу героя,
Мы на скитанье обрекаем дух.

Желанье пожирать у тела века в моде,
Ему не возомнить о духе в нем.
Вином пьянящим заливая жадно горло,
Куском мертвятины рождает ком.

Склонилась голова, опали плечи сильные-
Меча уж не поднять на бой.
И сон Морфея с братом Бахусом родимым,
Частичку жизни отнимают у него.

И разум спит, мечту отбросив в угол,
Ведь телу нравится тупая лень.
У...

Прост и наивен род мужской,
Контроль не держит над собой.
Лишь только женщину увидит,
Как мул упрямый рвется в бой.

И ей несется всякий бред,
Ему конца и края нет.
Заврется так, что слушать тошно,
В миру его достойней нет.

Меняет вид при внешних данных,
Рисует имидж черт желанных,
Что нет на свете их сильней,
Храбрей, красивей и умней.

Вот хлюпик тощий, как скелет,
Раздвинул руки как атлет.
Идет вразвалку, как штангист,
Ну чем теперь не «культурист»

Другой же, потакая...

Я не актер, но тоже люблю в ночку,
Стихи,
Рассыпать в блюдце, буд-то в раз,
Забыв чудесное мгновенье -
Точку,
Горланить вслух, про яркость чьих-то глаз.

Я и не врач, но скальпеля обрывок,
Терзал не мало толстеньких господ,
Я резал их, читая им отрывок,
Про то...
Как много в мире лживых мод.

Я был таким, кого вы не желали...
Не слышали вы стук моих сердец,
И кем я стал? И кем тогда вы стали?
Я вдруг поэт, и это мой венец.

Господь тебя забрал в великий праздник...
На Свет Его Душа твоя ушла...
И в фотографиях семейных
Твою записку,мама,я нашла...
Где просто и чистосердечно
Слова написаны легко...
Хотя Душа твоя навечно
От нас теперь уж далеко...


Моё наследство...

Коль слова эти ты,дочь,читаешь,
Значит нет уж меня в миру...
Я душою Вас всех обнимаю,
Трепеща,как свеча,на ветру...

Ты поплачь обо мне, если надо...
И детей своих к сердцу прижми...
Им отдай то,что мне бы хотела...

Наш мир нереальный обрушиться в тьму
Конец, разложенье планеты в дыму
И как никогда на поверхности нашей Земли,
Мы видим начало того, что в дали

Приходит в упадок материи старая проза
Земля умирает, и жизнь под вопросом
Повсюду страдания стоны, слышны для ушей
Кидаем под страсти святых малышей

Сердца разбиваемы ложными страхами тела
Повержены в прах суетою несмело
Мечты о прекрасном, развеяны силою тьмы
Любовь человека - еда для чумы

У древних богов не осталось свободного слова...

Пора идти, но жизнь течёт ручьём –
По венам кровью, рифмой по странице,
И ночью прошлое как будущее снится,
Но настоящее не привлекает днём.

И серый день и грязный тротуар,
И нищие в подземном переходе…
Трагикомичность у природы в моде,
Но для веселия, наверное, я стар.

Скучаю по несбывшимся мечтам,
Но не испытываю радости и боли,
Бросаю в спирт и перец и прополис,
Но всё равно – энергия не та…

Осточертели поиски пути,
Чужие страсти и свои заскоки,
Всегда хотел быть волком...

Я окунаюсь в свой мир. Сегодня
Я не ищу и не порчу нервы.
Да, по ночам сидеть дома не в моде,
Но никогда я не стану стервой.
Я буду молча сидеть у экрана
Читать стихи, любоваться ночью
И никогда не твердить что сломала
Себя, чтоб было всё, так как ты хочешь.
И я не буду твердить - что нет силы
Латать любовь что, и так дальше рвётся...
А ты сегодня опять агрессивный
И наплевать,что во мне сердце бьётся!
И наплевать, что я жду тебя ночью,
Ломаю пальцы, пью кофе, жду...

Изумрудная вена Сены, её каменный берег смотрит на город света,
отравленный модой любви и шансоном.
Мельница Мулен Руж перемалывает ночной воздух Парижа –
ночь, его второе имя, его сердечная мышца.
Зоб Триумфальной арки; скелетообразный Эйфелев гвоздь
вонзается в лобную кость в любой точке пространства;
призрачный запах масла и акварели с Монмартра;
в музейном саркофаге Лувра жует улыбку Мона Лиза, затертая до дыр,
икающая сотни раз на дню в проклятьях Леонардо;
разбросанный окрест...