Мне бы девять

Мне б посконную рубаху,
Да холщевые штаны,
Чтобы пели в небе птахи,
И журчали бы ручьи,

Да с простою песней русской,
Под гармошку, аль баян,
По тропинкам, пыльным, узким,
По родным шагать полям,

И к березке прислониться,
Тонкий белый ствол обнять,
Ключевой воды напиться,
В путь отправиться опять.

Мимо изб деревни старой,
Мимо церкви на холме,
По проселкам и дубравам,
По родной идти земле.

Ветер кудри мне размечет,
В облаках синеет высь,
Наступает теплый вечер,
Звезды...

Мне бы теплую печку под бок,
шмат сальца и кртошки мешок,
и глоток золотого вина -
Я бы зиму испила до дна

Мне дайте жезл придворного поэта,
Я буду власти славить и страну,
Гарантию лишь дайте, что за это
Жить буду вечно я и не умру….

И никогда пред Богом не предстану,
И Он меня не спросит: Почему ?
Свой дар я продавала неустанно,
Насилье прославляя и войну.

Давид в Псалтири мне укажет дату:
«Читала? Ведь написано давно,
Что откупить не сможешь ты за злато
От Бога душу брата все равно."

И плату за стихов сошедших лаву
С моей души потребует Господь,
И проклянет навек людскую славу...

Мне жаль тебя, дитя обмана,
Дитя внебрачных, людских уз.
Отца ты так и не узнала,
Его ошибки взвалив груз.

Напрасно с ним искала встречи,
Тебя признать он не желал.
Прости его — он жизни вечер,
С женой обманутой встречал.

Отец... — но тот отец ли, что по крови?
А может тот — что воспитал?!!!
Кто в тебя жизнь всю и здоровье,
Вложив — любил, хоть правду знал.

Как странно жизнь переплетает,
Дороги жизни у людей.
Иной раз правда поломает,
В ней нас жестокостью своей.

Мне жаль...

Мне кажется порой Россия странной сценой,
Спектаклем "от балды", где и либретто нет,
Чей автор, увлечась бутылкой драгоценной,
Плевал давно на всех, и сам в другой стране.

Нет завещанья нам, но следуя примеру,
Как он, забывшись, пьем и на других плюём;
Но в глубине души "стоглавую химеру"
Как автора, за власть мы всё же признаем.

Привыкли мы к кнутам и к пряникам ко сдобным,
Нам хочется, чтоб был у родины отец;
А в то же время - крик; Мол, дайте быть свободным,
Долой буржуйский...

Мне много силы не под стать,
Играю в этой жизни Мать,
Мать мира грешного, простого,
И понимание земного.

И так положено играть:
Быть полной веры- все под стать.
Но безупречная печать
Возводит память, дабы знать.

Мне сил не хватит не роптать :
Когда пора уж улетать?!
Но в меру веры , дабы знать,
Все же играю вам тут Мать!

мне жаль,кто неосознанно несется,
к черте,за ней возврата нет
поделим все,и даже Солнце
в отчаяньи разделит свет

Мне не выиграть гонки у времени,
Ошибусь лишь, опять поспешив.
И ногою попав мимо стремени,
Упаду, этим мир рассмешив.

Нет — не стоит спешить, ведь известен,
Наших жизней, чуть грустный финал:
Прекратит их в свой час, в своём месте,
Смерть — нет тех, кто её избежал.

О бессмертье напрасно мечтает,
Тот, кто жизнь сжёг здесь в топке идей.
Он себя им всего посвящает,
Путь по жизни и время всё в ней.

Только время безжалостно к людям,
В одну сторону движемся в нём.
И мы в нём...

Мне положено помнить Афган.
За державу там кости ложили.
Мы там Родине верно служили,
Не считая ни трупов, ни ран.

Никакой там ублюдок не смел
Русь Святую помоями гадить!
Зная точно: вовеки не сладить
С нашим войском. Положен предел

Всякой дерзости. Сопротивленье
Будет сломлено нами за час!
И запомнят навеки здесь нас
За недолгое освобожденье.

Бедный пахарь, несчастный урок
Принял ты после руссов отбытья!
Прежестоко сложились событья
В предначертанный Западом срок.

Ты...

Мне парни кричат Афгана:
«Пиши! Исполняй свой долг».
Руси кровоточит рана,
Но был бы из виршей толк!

Обложен, как волк, безсильем
И праведной нищетой,
Богатых козлов всесильем
И мукой за Русь святой.

Иудина мразь глумится,
Себе покупая честь.
Не вырваться. Не пробиться.
Не выжечь мерзавцев лесть.

Цветочки им да закаты,
Любовь до скончанья дней…
Молите Христа, ребята.
Чтоб сделал меня сильней.