Мыльный пузырь

И встанут рабы с коленей,
И будут свободные люди,
И счастьем наполнится небо,
Над землей, где нависли тучи,

Где родина мытарем стала,
В карманы залезла вором,
где ложь почивает на лаврах,
а правда в цепях, взята измором.

Законы тут плети, бичуют больно,
К земле прижимая народ подневольный,
но ярость и гнев вспыхнут как спички,
навек выжигая рабства привычки.

И Фениксом взмоет свобода в небо,
Тяжелые цепи вмиг обрывая,
правдой она заблистает на солнце,
народу глаза широко...

Быть жертвой и осознанной при этом,
Пытаться ждать каких-то перемен
В жестоких рамках мыльной оперетты,
Или подняться, не сойдя с ума, с колен!?

О время великих открытий!
Эпоха больших перемен.
Конвейер имен и событий,
Крушенье иллюзий и стен.
Земли роковые минуты,
Песочные струйки судьбы.
Как мыльные шарики дуты,
Куда-то торопимся мы.
Нас гонят желания жизни,
Привычная воля семьи.
И мы изменяем Отчизне,
Покорные, как муравьи.
Мы служим своим кабинетам,
Своим кошелькам и местам.
Мы верим житейским советам,
И только мирским чудесам.
Теряем, теряем Россию.
В своих министерских боях.
Надежда одна на Миссию.
О, где же ты...

Разбившейся на кусочки мутного света май,
на кусочки светопыли, преломившей красоту пустоты.
Осколочные ранения дождя, прошедшего накануне,
словно тонкая плоть клубящегося сладкого воздуха,
оттачивающая рассеянное внимание.
Утро, приправленное черно-белыми кадрами рассвета,
дрожащего на лепестке засыпающей розы ночи.
Раскрывшийся цветок неба, облетающий редкими облаками.
Пробившаяся зелёная мгла поглощает сквозняк влажных аллей.
Лезвие полуденной бритвы, вскрывающее остроконечные шпили...

Склочные люди — соседи плохие,
Жизнь они могут другим отравить.
Смотрят сердито, глаза у них злые,
Трудно с такими в одном доме жить.

Трудно — от них нет и ночью покоя,
Будут галдеть они, топать, стучать.
Им говорить бесполезно, лишь злое,
Слово в ответ они скажут опять.

Им наплевать на других, рядом с ними,
Жить не желаю я даже врагам.
Сверху они могут грязный и мыльный,
Тазик воды, на балкон вылить вам.

И обругать, невзирая на то что,
В дети годятся, по возрасту вам.
Как с...

В ванной дверь закрыта
Там моя соседка уже давно
Она модель
Она прекрасна
У нее поклонников полно.
Ее встречает лимузин
Из него розы сыпятся
И это все лишь для нее одной.
Слава ,деньги и другая прелесть преследуемая ими.
Ей весь район завидует
Все девочки мечтают стать на нее похожей.
Полночь уже давно а в ванной все еще вода шумит
Я долго достучаться не могла
И дверь в итоге мне пришлось сломать
И тусклый свет освещал
Ее мокрое, холодное тело
Она все еще прекрасна, но без...

Тяжёлая лира, ложащаяся на европейскую ночь, на изодранное сознание
ночного Парижа; тихий ад, поднимающийся в первоначальной
стройности, строгости, и, падающий вниз головой в мыльную пену прибоя;
не видно ли Вергилия за плечами – нет –
лишь наэлектризованное одиночество, седое,
жёлто-бледное, всезнающее, как змея, вслушивающееся в правду стекла.
Свобода души – против чуждого мира, против болезненного огня
плоти, изъеденной холодом, туберкулёзом, раком, фурункулёзом;
жёсткая койка...

Наполнена пустотой
вышедшего из запоя,
прозрачностью, чистотой,
и обновленной кровью...

Читай мне - твои слова
просачиваются в щели.
ты помнишь, когда тогда
мы все это смело смели?

мы пили конъяк и в пене -
мыльной страсти счастье.
дыхание теплой постели
я бита козырной мастью...

в глазах твоих отражаюсь
неправдоподобно милой.
мечусь - ухожу, возвращаюсь
Всевышнего меряя силу...

Нет в горле ни кома, ни крика -
просто сошла с орбиты.
за бликами скрытого Лика
к выходу...

-Пустые головы пора сдавать, как тару…
-Не спи на службе- перерыв пропустишь…
-Словесную воду слезой не пробить…
-А на его корнях ростут руины…
-От жажды власти человек звереет…
-Мы тратим деньги на его надежды…
-Мы врать не будем, если промолчим…
-Я полностью согласен, но не с вами…
-Во всём он прав, но как же часто мимо…
-Незваный гость уходит по английски…
-А нам заткнули рты свободой слова…
-Мы не рабы, но что это меняет…
-Куда идёт народ вперёд ногами…
-Признает он себя...

А у пингвина, тоже есть крылья,
Но не взлетит он — ведь он не птица.
В жизни желаний, мало лишь сильных,
С нами не наше, в ней не случится.

И не взлететь нам, пусть даже крылья,
Мы в ней придумать, душам смогли.
Сказке не всякой, стать дано былью,
И живут черви, в теле Земли.

Меч мы из воска, вылепить можем,
Но дом родной им, не защитить.
На настоящий, он лишь похожий,
И им удара, не отразить.

Ведь клинок мягкий, если из воска,
И не суметь нам, меч заточить.
И он не будет...