Миллионы наших рук

нежными руками,
красивыми словами,
Но нежно ли сердце?

Ни слова, ни движения руки,
ни сдержанной ресницами обиды...
Как если бы я не тебя убил,
а самого себя сорвал с орбиты.

«Не виновата я!» — хотя бы так!
Солги, опутай, вымоли прощенье!
Встань и уйди,
в конце концов,
чтоб я, дурак,
полз за тобой, сбивая в кровь колени!

Ну! Выяви себя, побудь живой,
верни в лицо мне все мои упрёки —
да так, чтоб сердце долбанула током
ещё не сдохшая во мне к тебе Любовь!

Искусственность напоминает жизнь.
За чередой бесстрастных...

Торопливой рукою, небрежно начертаны строки,
Вкось и вкривь — буквы пляшут и слов не понять.
Не поймут, что сказать им хотел я, потомки,
Не поймут, что хотел я стихом передать.

Слов негромких узор, незатейлив — не бросок,
Оборотов изящных и яркости, в нём не сыскать.
Простота в нём — сродни красе русских берёзок,
В нём мелодия песен, что пела мне мать.

В нём, степей сердцу милых, раздолье,
Удаль наших, восточных и буйных ветров.
Настроение праздника с шумом застолья,
И душевность...

Милые руки, длинные пальцы
закружили в объятиях вальса.
Как вы желанны, как вы красивы,
обладаете странною силой!

Твои руки, как крылья, легли за моею спиной,
И уютно сложились, чувствительно кожи касаясь,
Ты как будто играешь и я восхищён той игрой,
От неё будет след, но на это я не обижаюсь.

Ты глаза закрываешь, то вновь открываешь опять,
И ресницы пушистые нежно с моими столкнулись.
Твой пронзительный взгляд заставляет меня продолжать,
Не хочу, чтоб желания эти твои обманулись.

Вот лицо покраснело, дыхание стало быстрей,
Голова ходит в стороны, трудно ей остановиться.
И ещё твои руки мне в...

Вытру ноги, а руки омою
Родниковой пречистой водой.
Что оно происходит с душою,
Пусть поймет березняк молодой.

Пусть узнают и сосны, и липы,
Жизнь не только щедра и мудра,
Что порою до вскрика, до всхлипа,
Дотянуть – ну, хоть б до утра.

Успокоит приятель случайный,
Щебетнет телефонный звонок…
Не открою им боли и тайны,
Просто тихо уйду за порог.

В эти темные рощи и чащи,
В просветленный покой неземной.
В этот храм вековечный, шумящий,
Над повинной моей головой.

Не...

Нагадала мне цыганка по руке,
Что у жизни я почти на волоске.
Средь базара и толпы,
Голосом чуть влажным:
- Это линия судьбы,
Объясняла важно.
Предсказанья тишь да гладь, хоть гадала бойко,
Геометрию, видать, знала ты на "тройку".
Жил как жил – без похвальбы,
Что там жизнь – копейка.
Ах ты, линия судьбы,
Линия – злодейка.
Не пряма она, увы, свет мерцал над мраком,
Средь раздора и молвы, но живу, однако.
Без стенаний и мольбы
Уходил из дома.
Ах ты, линия судьбы,
Линия...

Когда Господь вложил перо мне в руку,
По младости не ведал я того,
Что этот дар сулит творцу лишь муку
И не приносит боле ничего.

Не обольщайтесь суетной надеждой,
Кто мнит, что станет счастлив и богат.
Сей мир раболепствУет пред невеждой,
А гению готовит сущий ад.

За ночи бдений, выжженные нервы,
За многие листы правдивых строк,
За то, что из последних станешь первым,
Ты обретёшь не лавры, а плевок,

И не один, а сотни! Катастрофу
Правдивости миряне не простят!
Награда...

Мне хочется куда-нибудь уйти...
Сбежать или просто исчезнуть.
Всё стереть... удалить... забыть...
Заблокировать все надежды.

Заблокировать сердце и душу…
Никого... никогда не впускать.
Заткнуть наглухо... свои уши...
И закрыть бы просто глаза.

Заштопать на сердце раны...
Спокойней пусть сердце бьётся.
Погрузиться тихонько в Нирвану...
Увидеть как вновь всходит солнце.

Снова нервы мои на пределе...
И снова я в пропасть срываюсь.
В отчаяньи раненым зверем...
За воздух...

Я небо обниму руками и вспомню опыты свои.

Там, далеко за облаками, обитель Бога — мир Любви.

Сейчас пришла я в воплощенье, сорвать забвения заслон

И, пробудившись в полной силе, прервать тысячелетний сон.

Душа готовилась веками покинуть паутины плен.

Шла осторожными шагами… настало время перемен.

Прозрела в миг и окропилась дождём из огненных лучей.

Взлетела ввысь и опустилась в глубины закипающих страстей.

Здесь выглядело всё привычно, хаос в движении и суета.

Забота...