Между нами вечность

Жизнь на Земле – один короткий миг
вне Времени, вне Вечности Пространства…
Власть изменений вовлекает видеть Сдвиг
и только Цикл напомнит Постоянство:
всё возвращается, описывая Круг.
И стрелки жизни по Дороге Циферблата
отсчёт ведут, как будто сердца стук,
и остановка многим страшновата…

Жизнь средь людей – и радость, и печаль…
Туман событий вовлекает в тяжкий Грех,
ведь только Ясности сопутствует мораль –
являясь к нам надеждой на Успех.
Сто (?) лет без Света во Тьме земных забот...

Посёлок есть на тёплом юге,
Где между каменных руин
Волной вздымается упругой
Бурливый древний Темеринд.

Там над прибоем чайки вьются-
То взмоют вверх, то канут вниз,
Там к тайнам можно прикоснуться,
Хранит их свято Симеиз.

Легенды здесь не раз рождались,
Тавр, генуэзец, грозный скиф
На склонах каменных сражались,
Под пальмой нежился халиф.

Стоит под солнцем раскалённым
Гора Панеа у воды,
Шатёр раскинув свой зелёный,
Где в скалах вечности следы.

А рядом молится тоскливо...

Андрей Геннадиевич Демидов




ОРДЫ БАТЫЯ НА РУСИ

поэма







И было видеть страшно и трепетно,
как в христианском роде страх и сомнение,
и несчастье распространялись.
Мы согрешили — и наказаны,
так что жалко было видеть нас в такой беде.
И вот радость наша превратилась в скорбь,
так что и помимо своей воли
мы будем помилованы в будущей жизни.
Ведь душа, всячески наказанная в этом мире,
на будущем суде обретёт помилование и
облегчение от муки. О...

Дикая яблоня в цвету...
Горькие травы и жаркий песок собирает для икон и риз...
Шепчут губы обожженные солнцем...
Сердце её в белом цветении...
Ночи её в холоде страшном...
Пища её в тишине, что когда-то была забвением,
Убивала убивающих бесстрашием.
Слово её злаком падает в небо...
Вечные тени ей стелют дорогу уставшей...
Там, где блудница стоит на коленях...
Не пред людьми, а перед Богом.
Голод и жажда...боль исступления...
Смиренное ложе на досках познания...
Что вам в ней...

Я впущу в комнату осенние листья -
Багряный берег мгновения между ударами сердца Вечности
И напишу по живому от третьего лица:
Он узнавал тьму по отсутствию в ней души,
А темноту по отсутствию огней.
У него было две женщины -
Она и поэзия, поэзия и она...
И он не видел в них различия.
Ее рука, протянутая для поцелуя, была рукой судьбы.
И черная ночь плыла тогда над ними одними.
Она была ему одна
В том переполненном людьми мире.
Он был не вечен,
Но она обещала ему иное...

Мои письма к тебе прочитает огонь:
Жар любви полыхнет, уносясь в облака,
Но я счастлив уже - их ласкала ладонь,
Той, что так мне нужна, но и так далека.

Боже, время ушло! Сотни лунных ночей!
Между нами февраль, эта вечность - зима.
И вино не к душе, мед горчицы горшей -
Ты сама так решила, что будешь одна…

Облетела листва стройных белых берез,
Отзвенели ручьи нежных слов и объятий.
И уже, сколько дней, заметают в мороз
Снег поля, где срывали ромашку и мяту.

Сколько жизни прошло...

Я не могу отказаться от твоего тепла.
Вне распознавания оно во мне - мной и тобой.
Читать запрокинутые руки губами...
Где ты уже, словно, не ты...
И я уже словно не я.
Говори дождём...
Говори в эту пустынную засуху, обнаженное море!
Я был на премьере Последнего Времени,
Оно петляло в горле пересохшем…
Новая жизнь Данте, разомкнувшего все круги ада.
Вода переплетается с огнём...
Прими меня, как своё сердцебиение.
Семантика.
Логос глубины... и нет границ между нами...

Поздний Моцарт…
Он знал: чтобы писать музыку,
Нужно выслушать последнее откровение луны.
Закрыв глаза…
Настежь полёт...
Настаивается осень где-то очень высоко.
Достоверное чувство покинутости...
Скользнёт снег по праху шипов шиповника,
Бросив сонную розу на снег...
Вздохи клавиш сквозь всё живущее...
Между ударами сердца
Большая месса Ре минор.
Входит и обрывает все узы
Листопад.
Не посмев выкрикнуть хрупкое сиротство и родство,
Кто-то разорвет это, как бумагу...

Вновь чернила окрашены поздней
Этой жёлто-багряной молитвою.
Время дикорастущих
Означает - оставь мне себя
В этих завязях вечности,
В этих прятках простуженных,
В этих спелых, как смерть,
Письмах календаря.
В этих связках карминных
Совпадёт возвращение
Этих рук вечеров
С этим контуром слов...
Где стыдливостью азбук
Пишут Боги сплетение
Наших рук, наших глаз
В тесноте поездов.
Это путает ночь
Тени бабочек с белым...
Это время химер...
Это тронуто сердце зимы
Теплотой фонаря...

Высокий сад из диких роз.
Огненные птицы на старинном гербе.
Пролить в тебя рассвет
И, оторвавшись от тебя лишь телом,
Недосказанность взять с собой в летальность слов.
Этот мир за порогом нашего дома - пустота.
Когда все струны обнажены,
Звучать музыкой...
И вычеркнуть строку, где нет тебя...
Любовь моя, я, и когда умру,
смогу тебя касаться,
Свисая ивою к воде минорной.

Скользить по обнаженной коже между букв, в огне...
Храня тебя в ладонях жарких...
Где музыка приходит и...