Метка зверя

Не убит, не распят, не расстрелян,
Не с сумой, не в тюрьме и не в ссылке.
Сыт-одет, но подраненым зверем,
Смотрит он и в улыбке грустинки.

Волк не пёс и хозяев над ним не бывает,
Даже сытый он зверь — воли жаждет.
И забывших о том, он кусает,
Наказав их, за ласку однажды.

Пуля, варвару лучше чем клетка,
Смерть милей сытой жизни рабов.
Но судьба к нам жестока нередко,
И нет жизней, совсем без оков.

Все чему-то своей жизнью служат,
Демократия — выдумка для простаков.
Воли нет...

Она ждала, его ждала и понимала,
Что может не вернуться никогда.
И слезы грусти горькие глотала,
Вчера прощались- значит навсегда.

Приходят письма малые и редко,
Но пишет он, а значит, что живой.
«Тут холодно, но я стреляю метко,
Все потому что ты всегда со мной!»

Она же пишет днями и ночами,
Не видя времени табло, что за спиной.
«У нас уже 3 года за плечами,
Потерпим, скоро буду я с тобой!»

Одно, второе, третье уж уходит,
Ответа нет, и нет уже давно.
А сердце стонет, сердце...

Провокаций в жизни много,
Толи Ангел,то ли Черт.
Встретишь камень у дороги,
Что весь план перевернет.

И придется выбрать тропку,
Где теряешь,что возьмешь.
И терзает нервотрепка,
Сразу смысл не поймешь.

Мы летели рано утром,
Место классное занять.
И специально все,как будто,
Надо братьям помогать.

Рыбачки решили с ходу,
Лесом срезать долгий путь.
Но не знали в луже брода,
В жижу сели,просто жуть.

И зовут нас на подмогу,
Дернуть тросом их коня.
Вот ведь гадство,ну ей Богу...

Ну что с того, что я там был. Я был давно, я все забыл.
Не помню дней, не помню дат. И тех форсированных рек.
Я неопознанный солдат. Я рядовой, я имярек.
Я меткой пули недолет. Я лед кровавый в январе.
Я крепко впаян в этот лед. Я в нем как мушка в янтаре.
Ну что с того, что я там был. Я все забыл. Я все избыл.
Не помню дат, не помню дней, названий вспомнить не могу.
Я топот загнанных коней. Я хриплый окрик на бегу.
Я миг не прожитого дня, я бой на дальнем рубеже.
Я пламя вечного огня...

Лев, в жёлтой пустыне под древом лежал.
В тени, одиноко и громко вздыхал…
Над жёлтой пустыней той птичка летела.
Чтоб передохнуть ей -- на древо присела.
Под древом услышала громкие вздохи.
И что за беда вдруг такая, чтоб охать?
Об этом спросила у грозного льва,
О коем лишь славу гласила молва.

«В сей жёлтой пустыне мне так одиноко!
Пускай, и душа под короной, и плоть,
Но не избежать повелителю рока.
Пустыню покинуть не даст мне Господь!»

«Тебя, повелитель зверей...

Эй, маманя! Там, в горнице - тятя,
За столом ненакрытым, один.
Рассыпается глиной по скатерти,
Подгнивающим пальцем кривым
Потирает небритый кадык
Над орленою пуговкой ворота,
Где занозою ужаса крик
Или ком неспокойного шепота,
А быть может - земля и трава
Запечатали напрочь гортань
Сохранившую метку штыка,
Собиравшего жуткую дань...

Эй, маманя! У тяти - нет глаз
Над истлевшею скаткой шинельной.
Их удушливый выхлебал газ
В блиндаже среди прели осенней,
На закрашенном черною...

Вася Тёркин, Вася Тёркин,

Парень с русой головой,

Ты сражался на пятёрку,

Наш отличник боевой.

Вот лежит он на перине

Из мягчайших облаков,

В небесах одна картина

Сколько ни пройдёт веков.

Так солдату скучно стало,

Что взмолился Богу он:

«Мне сойти бы с пьедестала,

Погулять один сезон,

Посмотреть как в КОММУНИЗМЕ

Процветает наш народ.

Ты же видишь в пессимизме

Я уже который год.»

Бог прищурился с улыбкой:

«Ох, уж мне богатыри…»

И туман...

Я старый мир отрИну без сомненья
Уйду от стона, плача, суеты
Пущу в запой сердечное волненье
Устав от чувства, доли, маятЫ

* * *

Отзвучали земные печали
Догорела устало свеча
Птицы скорбно, уныло молчали
Песнь души в суету волочА

Мрак навис, небо хмурило брови
Листья падали нАземь с высОт
Возвращаясь из дивной неволи
Уходя от небесных красОт

День угас, тая в мраке рассвета
Растворился, споткнувшись о нас
Словно призрак чужого навета
Ночь пришла, и прищурила глаз

И...

Я не хочу тебе в душу вонзать свои склянки.
Я лишь один из немногих, ушедших за сорок,
Тех графоманов, творения чьи без подлянки
Также несносны, как тряпок скопившихся ворох.

Мой компромат на судьбу закрывается вместе
С исчезновением полным биений, движений,
Также дыханий, а с ними провалами в тесте.
Нет человека, выходит и нет сожалений.

Глупость - вот то, что я смог синтезировать в теле,
Став кандидатом своей безразличной науки.
Можешь меня испытать, без теории, в деле...

Живут коты немало сотен лун,
И безмятежен кот, как Сфинкс в пустыне.
И всяк из них до самой смерти юн
И величав. Желанье не остынет

У смертных приласкать его меха
И ощутить довольное урчанье.
И знаешь, что все беды – чепуха,
Когда есть кот. Забудь своё ворчанье,

Ты, «царь зверей» и пошлый демагог,
Безсильный исцелить души страданья!
Взгляни на то, как возвышает Бог
Его послушных воле! Испытанья

Коснулись только племени людей,
За ослушанье изгнанных из рая!
А кот – навеки царь...