Мети

Твоё сердце закрыто,
А это значит мне пора уйти...
Не слышно шепота молитвы
остатков скомканой души.

Души, которая пыталась просто верить,
Металась по углам и сверху вниз,
Котрою топтали и не ценят
И вот уже погасли в ней лучи.

Твоё сердце закрыто,
А это значит я всё же уйду.
И я вернусь, надеясь что открыто
Но скважины конечно не найду.

И мне помочь никто уже не может
Я не могу тебя искоренить.
Ну разве ворожея вырвать сможет,
Опутавшую моё сердце нить.

Твоё сердце...

Жизнь проста как белый лист бумаги
и пресна, как слой засохшей глины.
Просто кто-то странный и голодный,
страждущий и не совсем невинный
начинает рисовать рукой холодной,
обуздав бредовый нрав отваги.
Он рисует образ человека,
наделив его умом, душой и сердцем,
обрамлянт берегами чувства-реки,
приоткрыв скупой надежды дверцу.
Он любовь бросает в виде солнца
на свой лист, и солнце это светит,
а глаза - прозрачные оконца -
зеркалом души нещадно метит,
и они, вбирая всю картину...

Я уже ничего не хочу,
Я сижу и просто молчу,
Никуда уже не смотрю,
Ничего никому не дарю.
Я не вижу своих друзей
И не слышу вопросы все.
Я живу как будто во сне,
Ничего лишь не снится мне.
Я не думаю ни о чем,
Я сижу так и ночью и днем.
Сделать мне два шага - полечу,
Только я летать не хочу.
Не хочу ни есть и ни пить,
Не хочу никуда ходить.
Я устала жить на Земле,
Я устала метаться во мгле,
Я устала сидеть и молчать,
Я устала чего-то ждать.
Можно громко я закричу?
Только я...

Серый халат с иероглифом стужи
брошен в весенний зеленый огонь.
Черная тушь метит воздух меж кружев
облачных, пляшет в воде посолонь.
Судеб штурвалы вращают синхронно
юнга и смелый седой капитан.
Пуд соляной пополам , неуклонно
курс пролагают .Манит океан.
Точка . Тире. И набухшие почки
словом весны пробуждаются к жизни.
В поле восходят пшеничные строчки
ода зеленая древней отчизне.

Думы, мои думы, - одно горе с вами
Вновь пришли ко мне вы долгими ночами.
Вновь забрали сон мой и покой, и веру,
Снова рвете душу… Сердце разорвали!

Думы, мои думы… Вы – сплошное горе.
Вот ушли бы к черту, да не возвращались!
Да еще забрали тени всех сомнений,
Чтоб мне не метаться долгими ночами.

Думы, мои думы, где же вас носило?
Где ж вы нагулялись да опять вернулись?
Хорошо гуляли, силы вы набрались…
Да свою подругу – боль с собою взяли.

Боль с собою взяли, снова разгулялись...

ПРОЛОГ

Сын-подросток серьёзно, по-взрослому
пожилого отца попросил:
«Расскажи мне про первоапостолов».
А отец – как язык проглотил.

С полминуты он думал мучительно,
свою память, как мог, напрягал,
а потом вдруг ответил решительно:
«Это те, кому Бог помогал
делать всю мировую историю,
становиться её костяком.
Не силен я в библейской теории
и с религией мало знаком,
но четыре апостольских имени
я могу тебе всё же назвать.
Если спутаю что, извини меня.
Но на мелочи, в общем...

Мы все писали понемногу –
Чего-нибудь, о чём-нибудь:
Когда грешили на дорогу,
Когда хотелось нам вздремнуть;
А ночью, вдруг проснувшись, крались
На кухню с ручкой в кулаке,
И до утра там отдавались –
Не сексу, а своей строке.

Частенько днём в пылу работы
Мы заносили в КПКа –
Не цифры, перечни, заботы,
А дуновенье ветерка,
Кипенье волн и звон метала,
Страданья матерей и вдов…
И с наших губ тогда слетало:
Разлука. Смерть. Печаль. Любовь!

Поэты люди настроенья
И впечатленьям...

То с надеждой мы глядим, то с печалью.
Провожающий, притихший народ.
Три гудка даст теплоход и отчалит.
Бодрым маршем загремит и уйдёт.

Злую полночь, плач и смех, ясный полдень,
Клятвы в верности, обман, чёрный дым, -
Сколько ж видела она, сколько помнит –
Эта пристань, на которой стоим!

Шла стеной волны война, шла моряна.
Пароходик свистом сердце щемил.
И метался бабий крик как подранок,
И солдат цигаркой, хмурясь, дымил.

Было вёснами азартно и лихо.
Как на праздник, люд на...

Сыпав бисер для людей
Кинь немного желудей.
Станут желуди жевать
Пусть жуют, кидай опять.
Вперемешку с желудями
Будет бисер попадать.

Как иначе развивать?
Нужно все и всем метать.
Вам господь за это будет
Больше бисера давать.
Сыпьте бисер терпеливо
Каждый в праве возрастать.

Неможливо спинити час.
Ми не в силах його спинити.
Та він може спинити нас,
у безмежжі своїм втопити.

Не пустити в майбутній день,
на вчорашній струні лишити,
щоб під звуки старих пісень
ми ніщо не могли змінити.

Щоб ми вранці були такі ж,
як і вісім годин до того.
Не мудріше і не сміливіш,
не навчившись чогось нового.

Не знайшовши свою мету.
Не відкривши потрібні двері.
Залишивши любов святу
існувати лише на папері...

Не можливо спинити час.
Загубитися в часі можна...