Мешок сумы

Чем ближе ты, тем дальше мое сердце…
Мне страшно думать, ждать и тосковать…
И слов я не сумею тех сказать…
И мыслей рой захлопнет счастья дверцу…

И снова будет снег меня лелеять…
Во власти страха руки и слова…
Отчаянье вмещает голова
Пока еще… Но что ей с этим делать?..

Чем ближе ты, острее тем разлука…
Тупые иглы мертвой тишины
Осточертели, больше не нужны…
Иду во тьме по замкнутому кругу…

И неокрепшей радости бутоны
Такие хрупкие, что стоит их сорвать,
Сомкнутся тени танец...

Я не умру!.. Мне хочется дышать...
И может быть, я все-таки успею...
Я постараюсь очень и сумею
Набраться сил и дальше продолжать...

И вот сижу я за столом на дворе солнце – чистый лом,
И весело пишу строки, хотел бы, чтоб дошли они.
За километры расстояний и нераспознанных тех знаний,
Что нашей жизни предают весь смысл зависти и ждут.
В душе у нас те чувства где-то, что вырваться и до рассвета,
Уйти, вернуться и залечь, а может быть без этих встреч.
Найти удастся понимание, и если есть тому желанье,
Открыть всю душу – все яство, чтоб не изгнило уж оно.
Иль в наших душах есть за то, чтобы сберечь его на зло,
Тех всех...

Я лечу от планеты к планете,
Я хочу все узнать на свете,
Я хочу быть за все в ответе,
Я сумею - Вы мне поверьте.

Это трудно и очень важно,
Если кто-то других спасает,
Добротою меня зовите,
Лишь она за все отвечает.

Сердцем чьей-то беды коснувшись,
Я жалею? Нет! Я страдаю!
А жалеть, чье-то сердце мучить
Мне нельзя, я об этом знаю.

Жалость губит! Любовь спасает!
Добротою беды коснитесь,
И тот час же она растает,
Словно в призрачном сне явилась.

В трудный час я приду...

Теперь всё будет по другому.
И в первый раз увидишь ты.
Наперекор всему плохому
Сбываются твои мечты.
Жизнь иногда бывает сложной,
Но ты сумела устоять.
И сделав то, что будет можно
Счастливой будешь ты опять.
Преграды позади, остались,
Слёзы не смогут помешать.
Вы снова вместе оказались
Сумев друг друга отыскать.
И перед алтарём поклялись
Друг друга никогда не покидать.

Пусть уходят слёзы, не можешь ты иначе.
Тебе бы улыбнуться, только что-то плачешь.
В глазах твоих обида, но ты должна смеяться,
Хоть от боли сердце будет разрываться.
Ведь уже так поздно что-то изменить.
Именно поэтому его должна забыть.
Знаешь никогда тебе маме не простить,
Что она смогла тебя с ним разлучить.
Только бесполезно сейчас слёзы лить.
Со временем смогла ты другого полюбить.
И теперь ты будешь по другому жить.
Не позволишь маме жизнь свою губить.
И сумев характер слабый...

И опять, под мерцанием лика луны,
И под звуки тонкой, печальной струны,
Я тебе расскажу о горе любви.
Ну, так что же, в картину мою загляни:
Его имя сокрыто, его памяти нет,
Он уже не увидит солнечный свет.
Он теперь лишь легенда старых веков
О коварной любви великих богов.
Он не мертв, но вся жизнь его умерла.
Почему же любовь его так предала?
«О, прекрасный из всех, кто ходил по земле,
Что нашел ты в этой холодной Луне?
Ведь твоя красота была даром богов,
На земле не нашлось бы...

Братишка! Cлавный мой! Олежка!
Со мной делиться был всегда готов,
Я знаю, был ты сладкоежка,
Конфетой, апельсином и без слов

Меня ты защищал... так стойко,
Что мама отступалась пред тобой,
Когда был порот я за двойки.
Мне задницу ты прикрывал собой.

Мой славный, младший брат! Олежка...
Бел - одуванчиком и кучеряв,
В три года, словно Белоснежка.
Тогда, лишь мне, горшок свой «доверял».

Вот смеха было среди взрослых
Когда усаживал тебя на «трон»...
А ты же - издевался просто...

Я всё еще с надеждой жду тебя
считаю дни бессмысленно, без толка,
но а другой старается любя,
со мною быть сравнительно надолго.
И что мне делать, что же предпринять,
ему надежду дать ,
я права не имею,
и остается только молча ждать,
пока я сново полюбить сумею.
Когда смогу я разлюбить тебя,
забыть обман, обиду и разлуку,
и в счастье окунуться, верой навсегда,
другому протянуть с любовью руку.
Возможно ты когда- нибудь поймешь,
свои ошибки, боль, что мне оставил,
и просто за...

Ах, редкостной души был прохиндей.
На хинди и по матушке балакал.
Лакал с утра как истинный плебей.
И за друзей не раз кидался нА кол.

Вселял смятенье в здравые умы
Остротами и не прикрытым задом.
Не отрекался впрочем, от сумы,
Но суммы поглощал голодным взглядом.

Ах, редкостной души был прохиндей...