Мелодии

Как Римский папа и Джордано Бруно,
Как Лос-Аламос и Хиросима,
Как Аппассионата с сонатой Лунной -
Они были жутко несовместимы.
Когда они оба приходили с работы,
Стерильная нежность и топорная грубость,
Божественная мелодия и дьявольские аккорды
Перемешивались в любви их страстной и глупой.
А когда она погибла в аварии,
Он, волевой и сильный мужчина,
Напился и умер в каком-то ангаре -
Как потом говорили - «по неизвестным причинам»…

Последняя любовь - не повторение пройденного.
Последняя любовь - неожиданно найденное.
Она звучит в тебе венчальной мелодией.
Она у судьбы тобой словно украденная.
С ней разве может, хоть что-то, сравниться?
И, коль обрела она в сердце пристанище,
Мы над землёй воспарим словно птицы.
Ради неё посетим и ристалище.

"Красиво страдать"– это, все же, талант!
И дар, и веление свыше!
Мелодией плачет в ночи музыкант -
Он нотами боль свою слышит.

Метафоры ищет влюбленный поэт,
Измученный скудностью рифмы.
Гнетущей тоской наполняет куплет,
Мечту разбивая о рифы.

А гений-художник вздохнет: «Ну и пусть!
Признанья, увы, не дождаться!»
И в краски раскрасит щемящую грусть
А бликами станет смеяться.

И, чувст глубину, пронесут сквозь года
Сердечных баталий картины,
Для всех, кто однажды любил и...

Аккордом холодного неба
Дожди собираю в кулак,
В серебряных струях, как в струнах
Мелодией нервы вяжу.
Прощай ненасытное племя,
Где с Паном разгуливал Вакх,
Где лился вином ветер лунный,
И прятался черт в паранджу.

Аккордом безумного моря
Ловлю на удачу прибой,
В волнах, словно в нотном разгуле,
Ищу звукоряд для печали.
Прощай, Аполлон, и позволь мне
Содрать звук и вынув покой,
Сыграть тишину дикой пулей,
Что связки срывает молчаньем.

Последняя песня слетит с языка,
Словно...

И ты не Ромео, и я не Джульетта,
Забудь про балкон и про песни в ночи,
Налей мне вина, закури сигарету,
Скажи про любовь или просто молчи,

Ведь я не Джульетта, а ты не Ромео,
Скорей - мы затертое жизнью тряпье,
И все же – украдкой касаемся неба,
И верим в судьбу, ну куда ж без нее!

Века и пространства весьма эфемерны,
Блестит многогранность осколками льда.
Ты помнишь, что Кая искавшая Герда
Нашла, и как выросли розы тогда?

Мы тоже нашли. Не Тристан и Изольда,
Жюльен и Матильда...

Солью моря растворяется
плоскость мыслей.
Числа
скачут на ипподроме модификаций
проистекающего.
Не надо бояться
расплавиться под лучами,
упавшими в линзу души.
Причалив
к самому себе.


Полемика

Чувствую ли я?
Или чувствует мною кто-то,
незнакомый сознанию дня.
Живу ли я?
Или в болоте
прозябаю, любя не то и не так.
Моя семья –
небо
да лоскут земли в поле зренья,
братья сомненья
да сестры ответчицы молчаливые
мнением праведным.


Поглощение

Отражение в зеркале...

Плакала скрипка мелодией вечности,
Струны играли созвучье любви.
Страсть, вожделенье и зов бесконечности
Слышать попробуй, но не говори

Не порти словами магию музыки,
Что в память так далеко увела.
Дай мне услышать последние отзвуки
Вечной любви, что давно умерла.

Закончен концерт и любовь пережита.
И нежности нет - обида в глазах.
Не обижайся, ведь ни что не забыто,
Только без музыки похоже на прах.....

Разлилось семизвучие
Мелодией душевной…
Аккордные созвучия
Живут в стране волшебной,

В прекрасном белоснежии,
Где край седьмого неба…
Из светлого безбрежия,
Где быль живет и небыль,

Спускаются невидимо
С дождями проливными.
Их видимо-невидимо
С лучами озорными.

И проявляясь радугой,
Чудесным семицветьем,
Волнуют души, радуют
Во все тысячелетья…

Раскрашивают красками
Семь чувств, любви дыханье,
Мечтами греют, сказками,
Вселившись в подсознанье…

Коралловым цветом застыло закатное небо,
Отходит тихо ко сну голубая Земля,
Мелодией вечера и ароматом целебным
Царевна вечерняя всех усыплять начала.

Закатная летняя ткань ниспадает за горы,
Коралловый занавес вскоре погаснет совсем
И место уступит он, звездами сотканной, шторе,
Что явится ночью во всей своей звездной красе.

Какая музыка у звёздной тишины:
Виолончель играет, арфы звуки?
Скрипачки юной тоненькие руки
Смычком коснулись трепетной струны.

Мелодия волшебных дивных грёз
Мерцающим дождём на землю мчится,
В ночи безмолвной нежно серебрится
И на щеках следы невольных слёз.