Механа

Здравствуй, грустный мой Пьеро,
неожиданная встреча…

С неба целое ведро
снега
льётся в зимний вечер.
Две гирлянды огоньков
нависают над дорогой,
снег течёт, как молоко
по обочине пологой.
Мельтешат, спешат на свет
мотыльки белёсой стаей.
Белой тканью на Москве
кто-то улицы латает.
Мех полярного песца
всем прохожим раздавая,
крыши кроет
и сердца
укрывает, согревая…
Вот и ты – лицом белей,
чем жабо ажур крахмальный.
Мне всех праздников милей
взгляд и облик твой...

На Ленинском проспекте пробки.
Он закурил, открыл окно.
Включил приемник и нажал на кнопки,
Движенье щетки чистило стекло.

На Ленинском проспекте пробки.
Люди сигналят невпопад,
Собака съежившись лежит на остановке,
А на дорогу сыплет снегопад.

На Ленинском проспекте пробки.
Дрожат витрины новогодним хрусталём,
Идет девица гордою походкой,
Мерцает свет под желтым фонарём.

Он затянулся, сделал музыку потише,
И начал думать, как же дальше жить.
Кого к себе пустить поближе...

вершины бэровских бугров
прикрыла степная быль,


границы "белого пятна" обозначать,
чинить расправу, спит тростник,


династия сметает беспокойство,
грядет, и грянет Ань Лушаня проводник,


Димашки, угнетений крик,
столичного размена защищавших.


на Волге пар, черпает лопасть руды,
транспортировка, а в замен надейся!


быть может за свои же недра,
когда-нибудь в достатке будем мы?


отстойник сытый взвешенной бадьи.
сквозь Пермь Великий едут свиты.


и...

Ночь искушает, как Антония пустыня,
И ужас Мунка заливает корку снов,
Холодный пот на плоти чертит линии
Горячих дней, смещенных полюсов.

Глаза открою, тьма просветит небо,
Вдохну вина их сумрачных мехов,
Взболтаю память, ей хлестну по венам,
Чтоб растеклась в густой нектар любовь

К тебе, далекий оттиск, близость сердцу,
Печать весны в зимы печальный дух,
Что расщепляет солнце нежной вестью,
Упрятав в блеск паденья высоту.

Слепая ночь…

Осень неприятна мне,
К ноябрю поблеклая ...
И листва увядшая -
неприятна волглая.
Не люблю я варежки
из бараньей шерсти!
И зимы не жажду! -
Ведь она, что бестия..
Мне противны стужа, -
и девахи пьяные ...
Мне противны бабы
(в т.ч. румяные).

Арсен Асов


Осень неопрятная,
Моет в доме стёкла
И рябина красная
Под окном промокла.
Приготовим варежки
На меху овечьем,
Улыбаясь, встретим
Снег по-человечьи.
Ничего не значит дождь
И стужа окаянная,
Сбережёт от всех напастей...

В открытом море буря не стихала,
Елизавета куталась в меха.
Она тогда впервые узнавала,
Как мир огромен, даль как широка.
- Мой край суров, - он повторяет снова, -
И нам придется до конца пройти.
Но вот они у берега родного,
И надо самый трудный путь пройти.
А там враги Гаральдовы не дремлют,
И он из рук не выпускает меч,
Герой один , совсем один все время,
И время вроде перестало течь.

2.

Он в полночь возвращается устало,
Чтоб на рассвете вновь уйти назад,
Душа княжны во...

Ах, любовь, крик моногамий,
Дирижера точный взмах,
Как по заданной программе:
Ах, Бетховен, Гендель, Ах!

Ох, любовь, тяжелый камень,
Из груди печальный вздох...
Угодить фригидной даме
Ох, непросто, видит Бог.

Эх, любовь, твои проделки,
Сани, ночь, медвежий мех,
Переделки, перестрелки -
Кому горе, кому смех.

Ах, любовь, твои мгновенья -
Экзальтация, экстаз,
То души отдохновенье,
То заплывы стилем брасс.

От себя всё отметаешь,
Лишь мгновенье пред собой
Видишь цель...

Ожиданья приносят свежесть,
тем, кто терпит с любовью в груди,
тем, кто болен хронически
легкой, хрустальной весной,
тем, кто знает, что впереди
ночь расстилает меха своей нежности,
словно сады Семирамиды
сходят тенистым ладаном,
словно новой Трои величие
сводится в стенах объятий.
Ты спросишь, где наша новая ночь
свила себе гнездо,
я отвечу, беги, беги
по волнам Вергилия, ветрам Гомера,
снам Овидия, Мильтона рощам.
В лесах мелодических Феба
найдешь тот потерянный край...

Снег кружится над Хмельницким,
Ветер жалобно свистит,
Ель немного наклонилась
И от холода дрожит.
Хвоя стильно нарядилась,
В серебристые меха,
Фонарями освещалась,
Сей метели красота.
Ночь пронизывает грохот,
Перестук колёсных пар,
За собой оставил эхо,
Проезжающий состав.
По перрону ходят люди,
Ожидая поезда
И в вагоне проходящем,
За окном скучаю я.

В три погибели, с авоськой грязной,
костью черствой в пыльный плащ вживаясь,
бабья седина, ковыляет за деревни соком –
свежим молоком, копейку сторожа.
Хворостинкой держится за воздух,
причитает, жжет морщины слезами
утренней прохлады, а неподалеку
два ее волхва, овчарачьи дворняги
моложавые, ласкают руку бабе,
сухость поедая верным взглядом
да хвостами-вентиляторами вьют.
Ей бы и самой присмотр теплый
кто б поднес, она ж из подворотни
сердобольной, сорванною жилой
тянет улиц...