Медведь и медведица

Луна, как медная монета,
Уже зажглась на горизонте.
В багряном зареве сгорая,
Исчезло остывающее Солнце.

Огнем горит Кассиопея,
В седле устроившись Пегаса.
И Орион следит с небес
Чтоб путь их с курса не сбивался

Большой Медведице не спится
Не спит и Mеньшая-малютка,
Звездой Полярною играют
Пока не наступило утро.

Ты любишь меня и не любишь его.
Ответь: ну не дико ли это, право,
Что тут у него есть любое право,
А у меня - ну почти ничего?!

Ты любишь меня, а его не любишь.
Прости, если что-то скажу не то,
Ни кто с тобой рядом все время, кто
И нынче, и завтра, и вечно кто?
Что ты ответишь мне, как рассудишь?

Ты любишь меня? Но не странно ль это!
Ведь каждый поступок для нас с тобой -
Это же бой, настоящий бой
С сотнями трудностей и запретов!

Понять? Отчего ж, я могу понять!
Сложно...

Прости меня, я больше так не буду,
Ну кто же знал, что тигр страшный трус,
Пропал куда-то, я искал повсюду,
Пойду опять и только с ним вернусь.

Да я и стукнул только так небрежно,
Ты знаешь, лапа очень тяжела,
А он бежать, какой же стал он нежный,
Вопит, вот молодежь у нас пошла.

Я знаю, что его нагрянет праздник,
Год полосатый, это вам не шутка,
Но что меня он снова дерзкий дразнит,
- Кричит, засоня, свалишься, Мишутка.

Конечно, все свалите на медведя,
Ведь я хитрить, как...

И сказал Ахитофел Авессалому:
Я возьму двенадцать тысяч человек,
На Давида я обрушусь снежным комом
В эту ночь, когда он утомлённый
Свой народ устроит на ночлег.

Приведу его людей я в ужас дикий.
В страхе разбежится весь его отряд.
В спешке побросав свои мечи и пики.
Под стенания толпы и крики
Я убью Давида, их царя.

Обращу к тебе людей, заблудших, скопом,
Кроме одного, чью душу ищешь ты.
И тогда народ забудет про окопы.
По домам пойдёт тушёнку лопать,
А царя Давида ждут...

Пока благословенья и проклятия
Дойдут до неразумного сынка,
Скорей от горя поседеет мать его
И по земле прокатятся века.

С чужих земель придёт волна откатная
И принесёт на гребне корабли,
Чтоб вновь собрать все гены доминантные
В пределах богоизбранной земли.

(Когда б не Сталин, Трумэну и Черчиллю
Одним арабов было б не сломить.
Пришлось бы ждать ещё тысячелетия,
Чтобы назад хасидов возвратить

Под небо иудейского Израиля,
Египту ненавистному под бок.
Зачем всё это было нужно...

Расскажи мне о том, как бушуют метели, и вьюги
Пишут снежные сказки на белой безбрежности поля.
Пусть огонь полыхает в камне, а в снежной округе
Белый мишка гуляет на этом бескрайнем просторе.

Он заметен едва, он в снегу утопает и злится,
Что добраться не может до нас и ввалится в наш дом.
Пусть усталый мужчина, пытаясь к медведю пробиться,
Позовет меня снова, в снегу мы утонем вдвоем.

Доберется до нас медвежонок, укрытый метелью.
Будет снова играть и рычать, и валяться в снегу.
И...

И брел по лесу снежному в тиши
Медведь печальный, сброшенный с небес.
Он к миру на свидание спешил,
А впереди лишь сумрак был и лес.
И белый волк навстречу выходил,
И шел за богом молча в эту даль,
А там, где город древний возводил
Когда-то князь, осталась лишь печаль.
Чужие храмы прятались в снегу,
И русичи о боге позабыли,
- Но я княжну одну уберегу, -
Он волку говорил, и вьюги выли.
2.
- Да где ж ее теперь убережешь? -
Печальный зверь вздыхал, от воя злея.
- Смотри-ка сам, уже...

Распахну в ночь руками окно,
Пусть вольётся в дом запах жасмина.
Свой покой я мечтаю давно,
Разменять на судьбу пилигрима.

Чтоб собрать всё в заплечный мешок,
Память прошлого яблоком спелым.
И надежду взять хлебным куском,
А глотком воды искренность веры.

И пойти мимо взглядов родных,
На прощание машущих мельниц.
Чтоб ломать на кусочки свой стих,
Им кормить звёздноглазых медведиц.

И пятнистой толстухе луне,
Дать напиться с ладоней росою.
И согреться, продрогнув во сне...

Заворчал медведь от боли:
«Жалко мёду пчёлам, что ли?»
«Ты, медведь такой жадюга!
Всем мёд нужен. От недуга
Помогает он детишкам.
Да и нам зимой не лишний.
А ты хочешь сам всё скушать.
Некрасиво всем услужишь».

А
Эх чудной, лесной народ,
Что за шум и что за споры,
Ведь обычный сладкий мёд
Не причина для раздора!

Н
Правда, правда! Лучше вместе,
всем собраться за пеньком.
Рассказать лесные вести
и росы попить с медком!


А
Это точно, это точно! -
Всем собраться за...

" Поэт заметил как меня потряс
Нежданный вид, что колесница света
Загородила Аквилон от нас.

Будь Диоскуры, - молвил он на это, -
В соседстве с зеркалом, святящим так,
что все кругом в его лучи одето,

Ты видел бы, что рдяный Зодиак
Еще тесней вблизи медведиц кружит,
Пока он держит свой старинный шаг.

Причину же твой разум обнаружит,
когда себе представит что Сион
Горе, где мы, противоточьем служит

И там, и здесь - отдельный небосклон,
Но горизонт один; и та дорога,
Где...