Мечу

История – наука, любит точность.
Но правды что-то я наблюдаю в ней.
Её представить можно как захочешь:
Свидетелей уж нет тех дней.

Мы совершаем преступленье, забывая,
Какими были предки и наш род,
И чуждую культуру принимая,
Идем на поводу, как скот.

Но знайте, люди, было время
И вся Европа была домом для славян.
И с гордостью несли мы бремя
Заботы о земле; до христиан.

Но вот пришли, храмовники – убийцы.
Огнём, мечом стирая веру и богов;
И ведьмами прозвались наши жрицы,
И...

Что нам эти мечети
И эти кресты,
Если сволочи дети
И суки отцы.

Если каждое слово течет, словно яд,
Жжет и травит, по темечку бьет адресат .
Что мы можем, когда наши руки - бревно
Ноги сводит, а в душах, как ночью темно.

Что нам эти мечети
И эти кресты,
Если боги забыты
И в прошлом отцы.

Кто любовь воспевает и преданность чтит,
От себя убегая, в запоях сидит,
Кто мечтает о доме и райских садах,
К тому скоро приходит разлука и крах.
И судьбу проклинают в подвалах умы,
А...

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...

Застигнутый врасплох
стремниной повседневной,
заботы вечный раб
я стражду и мятусь,
бегу высокого, а низкого боюсь,
кристаллом бытия
упасть к ногам Вселенной
мне не дано;
так глины теплый ком
страшится, свой покой отринув разом
стать в пламени сияющим алмазом,
иль в холоде коснеющим кремнем.
                                             1973


                    * * *
Что за птица в углу забилась,
не найдя окна между стен?
Я с тринадцати лет любил Вас,
господин Фредерик Шопен...

Что тихо вздрагивают руки?
Я, меч кладу к твом ногам,
Манящие я слышу звуки,
Прохладу дам твоим губам.

Пленен, я вечно твой слуга,
Безумен год с тобой разлуки,
Я кровью обагрял снега,
Врагов , не ради скуки.

В сраженьях образ твой хранил,
И нежность рук прекрасных,
И разве я не заслужил,
Твоих объятий страстных?

Я знаю, что любовь страданье,

И слёзы ледяные от неё

Жгут сердце любимое на расстоянии.

И смерти прервать то не дано.



Я знаю, что боль её спасает

И соль, что в ранах лечит иногда

И то, что её понимает

Лишь больная ею же душа.

Я знаю, нищета и тьма ужасна.

И сложности добра наверно в том,

Что нищетой и тьмою так воспета,

Что верится во свет уже с трудом.



Я знаю, трудности куют людей отваги

И храбрецы, им нечего терять.

Я знаю, как сгущают краски...

Мы города когда-то создавали,

И мир дивился красоте,

Мы воздвигали церкви, храмы,

И дом был наш приютом любой сироте.



Мы строили будущее когда-то,

И Ван и Урмия открыты кораблям,

И Арарат от Божества награда

Всему народу по делам.



Мы жили, зная, завтра будет светлым,

Коль каждый верит в тропу свою,

И свет тот предназначен глазам детским,

Ах, если б знали, что доброта преподнесет слепоту.



Страна спала в покое мира,

И мир как будто бы восстал...

Начнем историю сначала.
У моря хижина стояла.
Там жил трудяга и бедняк,
С семьей своей, Али-рыбак.

Имел он пятерых детей.
Двух дочерей, трех сыновей.
Жену любимую - Гюли.
И счастлив был рыбак Али.

Делил он скромный свой улов,
Чтоб накормить все семь голов.
Что оставалось - продавал.
Муку и фрукты покупал.

Лепешки, что пекла Гюли
Любили дети и Али.
Он ночью сеть свою чинил.
А утром в море выходил.

Однажды, на песке, кувшин,
В котором жил волшебник - Джинн,
Нашел рыбак...

Приём послов. Оркестр гремит.
Миледи, в фаворе, у трона.
Меч и корона из картона -
Сегодня царствует пиит!

Шута скрутили. Увели.
Монархи на приёмах – люди!
Им голову подай на блюде,
Да , чтоб с поклоном до земли.

Восточный консул на фарси
Читает изъявленья Фарса,
А с представителями Марса
Без толку бьются толмачи.

Вверяя грамоты, Сонет
По-западному горд и сдержан.
Стиль южный к хладу не привержен –
Ступил бурлеском на паркет.

Полпред в пушистых соболях,
Оставив лаек...

Что для народа тяжелей и горше,
Чем ужас мора, грозный звон мечей…
Ему урон наносят много больший
Доносы добровольных стукачей.

Свои пасквили прячут в грязных плавках,
Страшась теней от собственных свечей.
Стыдливо смотрят в пол на очных ставках,
Мочась в штаны при виде палачей.

Любой тиран, любой режим оплатит
Работу незаметных подлецов.
Благодаря им, точно места хватит,
В могилах неизвестных мертвецов

Свой выбор в жизни должен сделать каждый,
Стать стукачом, иль честно...