Меченый

Хоругвью Христовой мой стих поднимается строго
Над нечистью меченых тряпок полков сатаны.
Кто пОднял свой меч к прославлению Имени Бога,
Тому оскорбления бесов не будут страшны.

Беда, нищета и безвестность в миру этом грешном
Вовеки безсильны Христовую правду попрать.
Бойцам преподобным в мирском океане безбрежном
Не смеет противиться адская злобная рать.

Хоть мыслью известной звучат излиянья поэта,
Пусть новые строки пополнят святые тома:
Не то чтобы мрак ослабел от обилия Света...

Побег зелёный купидон-отец династии домов и покровителей азарта
Заманивает путников отважных утром рано в ту самую обитель сада
Где на лице прохлада
Ячмень в полях цвета огня. редкий судья будет спешить сюда
Увидев даже в выси над землёй картину звездопада
Небесная стрела с Олимпа пущена была, блестит она точно струна
И угасает медленно на облаке расширив оперением рану
Двум тысячам солдат Султана
Хороший день, земная твердь пусть даже вопреки бессонному рассудку гала
Плащём ночным...

Кресты, кресты, кресты!
Поле бескрайнее – кладбище новое.
Могилы рядов в горизонт упираются.
Стон на поле стоит, причитания.
В церквях уж не молятся, лишь отпевания.

Очередь целая за поминанием.
В поле бескрайнем, что было под пашнею
Русских хоронят. Тьма их здесь тьмущая!
Что за война покосила головушки?
Мор кто наслал с болезнями адскими?

В землю упрятав мал-мала-меньшего.
Кто прошёл по народу войною,
Невзлюбив его злобно и так отчаянно?
Папа народов, царь долгожданный...

Как-то беспричинно: светло-хорошо…
Вспомнилось о маме.
Вспомнилось о сердце.
С куполов летящих звон отошел;
и дождь отошел… молебный…
осенний…


Скотчем на стекле — золотой окоем,
мокрая радуга встала за трамваем...
В мире,
опресованном болью,
живем.
И нормально живем.
И любить успеваем.


И всем безверным: неверным дадим веры.
Взаймы.
И нелюбимых — залюбим
до вселенских мурашек!!..
БОГОМ МЕЧЕНЫЕ РУСИЧИ. Это мы.
И в нас: полным полно Завтра.
Даже — во вчерашних...

Растревожит февраль.
Штрихами
Расцарапает
сердце
снежными…
Я хочу стать
твоими
стихами
Неумело-
Неловко-
нежными.
Только сбудусь
тягучей
болью
Пополам этой болью
меченной,
Из груди
вынимая
колья,
Бессердечно
ей
искалеченной.
Возрождая
в тебе рубцами
Заживающие,
багровые,
Исковерканными
столбцами
Строчки свежие,
чувства новые…

Отправила взгляд в вечность,
Пытаясь унять будни.
Мечта на Пути Млечном
Оставила след скудный.

Забылось твоё «прежде».
Пустое «теперь» скучно.
И «будет» светло реже,
Громоздко оно, тучно.

Припев:
Мама, мама, мамочка,
С тобою одиночество с бессонницей на лавочке.
И слышит небо звёздное молитвы и мольбы,
Чтоб дети были счастливы, и не было войны.
Чтоб дети были счастливы, и не было войны.

2
Отправила взгляд в вечность,
Вскрывая сосуд грусти.
Гасить боль совсем нечем.
Вдруг...

Понимаю – не бывает,
Не бывает во всём гладко.
Что ж, тогда душа страдает,
Что ж, на ней темно и гадко?

Я ж не хитрый, не коварный,
Не плету интриг сетей.
Отчего ж, всем нежеланный,
Лишний, всем среди людей?

Отчего ж, куда не шёл бы,
Попадаю я туда,
Где для всех я неудобный,
И со мною – всем беда?

Может быть, я проклят кем-то?
Может мечен тьмы клеймом?
И оно закрыв путь к свету,
На моей судьбе пятном?

Неизбежность примет разум,
А в душе печаль кричит.
Когда вдруг, во...

Где ты, моя истина,
та, что внутри запрятана,
та, что бывает ситцевой,
штопанной, переплатаной ?...
Кто-то считает раненной,
кто-то считает меченой,
смолоду одурманенной,
к старости искалеченной...

Где ты, моя истина,
та, что ночами мается,
та, что кричит неистово
будто со мной прощается?...
Что ж ты сегодня прячешься?...
Словно дитя безродное
что ж по наклону катишься
с жаркого на холодное?...

Где ты, моя истина?...
Если б тебя не знал я,
если б в порыве искренне
не...

По двум сторонам Георгиевской улицы, там, где начинается Владимирский спуск, установлены два объекта одной скульптурной композиции. Точнее даже назвать их «субъектами»: это филёр и шалопай. Филёр наблюдает, спрятавшись за афишной тумбой, за шалопаем.
Когда-то район города называли «шалопаевкой», потому что рядом располагались Торговые ряды, где промышляли карманники и мелкие воришки. Полицейским приходилось присматривать за ними.
.

Над шалопаевкой ништяк погоды;
изведаны лазейки и проходы...

Шурша спешат песочные часы…
В окне бездымно догорает осень.
По кругу ветер ворох листьев носит
и октябрю бросает на весы.
Безвкусный день настоян на дожде,
в нём хмеля нет, а лишь хандра и влажность,
пушистых ёлок щегольство и важность
и дрожь берёз, иззябших без одежд –
они как свечи тонкие чадят
безлистных крон сырыми фитилями…
В затоне роща мачт над кораблями,
туман, буксиры сиплые гудят…

Промозглый вечер, близкая зима,
почти размыты межсезонья грани.
К стеклу прижат...