Маятник качается

Черный - это убитый Красный.
Белый - еще Не рожденный.
Красное на Черном,
Белое на Красном -
ТАНЕЦ СМЕРТИ.


Черное платье ночи.
Письменный стол в белом
Отчаянно пульсирует
В молчащих красках…

Вызов…
Ты выплеснула бокал красного на белый лист...
Ты смотришь мне в глаза...
Пронзительный,
Прожигающий -
Истинный цвет твоих глаз …
Выпусти из себя все эти краски,
Всё это великолепие себя!
Поскользнулись взгляды,
Дрогнул маятник сердца
Танец двух укротителей тел...
Украсить...

Ночь.
Тишиной кружат слова.
Сквозняк гуляет долгим коридором.
Мой голос хрупок, тяжела строка,
Грусть так созвучна тени длинных створок.
Я ближе к темноте, я ей родня.
Немного белого – я превращаюсь в звук,
Звук этой тонкой грани бытия,
Звук этой долгой линии разлук.
Шершавых клавиш лунная строфа,
Адажио обветренных огней.
И звук на пальцах как печаль цветка,
Как маятник Фуко, как стылый день.
Разгадка снов, изгиб фонарных спин….
И алых рук импровизация вольна,
У Автора октав...

За ересь рифм взошедшим на костры,
Узревшим в зеркалах судьбы поминки,
Вотще постигшим правила игры,
Великодушно возлюбившим цинки;

Пытавшимся в пустой размер облечь
Веселье черни и пророков мрачность,
Пусть будет эпитафией вам речь
Поклонных дней, их темная прозрачность.

Ан солнце закатилось на века
В очах богоподобного Гомера,
Хромает всяка новая строка
И зрящих расхолаживает сера.

Но пройден до тройной развязки путь,
Повержены тираны поколений,
Нельзя теперь и в сторону...

"Не счастлив? не весел? что ты голову пове-
сил? образ слова, на его основу, усложнять
простоту, колена дар или маятника звон,уд-
аряясь соно в ночи, он, горбат и безобраз-
ен, орхидея чувсв, ясен, бездарен, глуп,
как земли пуп, пуповина его речи, мать его
духа, без сподвижников и повадырей, хоть о
стену ты его бей, о докладе и о себе, пел
он песни, вам, нам,... тебе,........."




Молись мой богомол и рьяно вино нам не не-
си и пьяны не будем, славу сохраним и пол
мы не...

Обугленная пропасть - ночь. В руке погасла сигарета ,
А луч томимого рассвета куда-то затерялся прочь.
И нет таких у мрака сил, укрыть видения от цвета,
Продлить мелодию сонета я у Всевышнего просил...

Полночный маятник часов ритмично отбивает ноты,
Картины в рамах позолоты - сюжеты детства моих снов.
Под полублеклый свет луны, скользят углами чьи-то тени,
Я опускаюсь на колени, перед безмолвьем тишины ...

Во мраке вспыхнул горизонт. Как нимб блаженного рассвета.
И с утренним лучом...

...Карманы наружу...Душа промокашка...
И дурь словно стужа,меняет тельняшку...
Цветная надежда...туманом осенним
На время уходит,с последней затяжкой...
...Теперь на излом,на изгиб наша вера
И сердце нестройно играет аккорды-минуты
А я пошел в рост,я стал Гулливером
...В стране потерявших себя гулливеров
...Внутри обмелевших до лиллипутов...
Здесь время в притирку
Чтоб нам затевать вселенскую стирку...
Время в окопы
...И дети с пробирок...
...Гниет дух Европы...
Пол мира сидят...

Расставаться не когда не поздно
Поздно ждать любви как чистый снег
Закрывая дверь на всё способна
И кричать и плакать от слова нет
Каяться ночами зря пустила
Сердце болью рвется все к нему
Как же быть ведь не любима
Дрожью терпишь боже почему
Растоптать огонь уж бесполезно
Маятник вокруг земля
Знаю где-то там живет надежда
Волком выть моя судьба...

Волосы ветер распустит заманчиво,
Взгляд глубоко прожигает из вечности.
Женщины часто бывают обманчивы,
Им доверять - быть пределу беспечности.

Стук каблука эхом ляжет во времени,
Бёдра качнутся и маятник вправо.
Женщины вовсе не терпят полемики,
Всё потому, что бывают не правы.

Губы зовут поцелуем и дразнятся,
Вкусный язык так и тянет знакомиться.
Та ли, другая, какая-то разница,
Есть, но не каждому это обломится.

Кожа нежна не простыми нарядами,
Что одарила природа богатая...

I

Ожидание завтра.
Недопетая
песнь жаворонка.
Будто вечный дождь
заливает глаза,
будто вечный туман
клонит ко сну.
Титры неба
ползут за окном
в мыльной опере
пыльного лета.
Между строк
ищешь тайком
знакомое имя,
словно затёртый шрам.
Но всё остаётся
прежним,
и лишь седина
на висках
обнажает
скользкое время.

II

В конечном итоге
приходит время
открыть глаза,
и тогда
перестаёшь
лгать самому себе,
будто сбрасываешь
кожу,
превратившись
в ящерицу
на голом...

Я хочу говорить о тебе
В этом сумраке ломаных линий...
Растворяя в руках каждый жест от касаний теней.
Видишь, маятник строк покачнулся к тебе в темно-синем...
Будь же тут, невозможная, в черном на золотом.
Я на белом вином рисовал эту лилию шрама,
Собирая твой шепот поцелуями в вечной траве,
Отпуская себя в полнолуние звонкой октавы,
Где глаза твои пели о демоне на серебре.
Только жаждущий смерти посмеет войти в твою полночь,
Только жаждущий жизни посмеет вернуться назад.
Плен мой, я...