Майами

Постелите мне старый плед,
Тишину пусть пугает стук -
Деревянных часов испуг,
В изголовье включите свет.
Моей ручки искусан край
И от солнца иссох листок,
А глаза мои на восток,
А в глазах моих яркий май.
Отправляясь в последний путь
Напишу, что шептал мне Бог:
"Извини, я помочь не смог..."
И отвечу: "Пустяк. Забудь."

У меня сегодня траур
По несбывшейся любви.
Положу её под мрамор
Там, где свищут соловьи,

Под черёмуховой сенью.
Каждый май пусть лепестки
Осыпают горечь тленья
Светлым инеем тоски.

Я приду к ней на рассвете
Через много-много лет.
Колыхнёт случайный ветер
Ароматный белый цвет

И уронит на ладошки,
Как подарок от судьбы
Две прохладные серёжки
Изумительной резьбы.

Превед тебе патомок дальний!
Невесть у вас который год.
Перед тобой раскас пичальный
поэта древнева. Так вот:

Вчера в газете «Красный трактор»
куда принёс свои стихи
меня облаял шеф-редактор.
Што типа большей чепухи
не слышал будто бы паскуда.
Прогнать поганою метлой
патом велел меня оттуда.
(А ить обычно он не злой).
И надо как бы глыбже-ширше…
Штоб не пускали на порог
таких што чисто лепят вирши
таких как афтор этих строк…

Абидна – в каждой сотне вижу
очкариков не...

В начале мая юный ветер
Несёт тепло своё лесам.
Решили встречу мы отметить
И завалились к чувашам.
Гроза примчалась ниоткуда,
Шёл дождь со снегом, ветер дул.
Мой друг сказал: «Такое худо!
Оно ведет с собой беду!»
Я без пальто, без тёплой шапки,
Я верил в свой бойцовский пыл.
Чем крепче ветер брал в охапку,
Тем больше я сивуху пил.

Такой в Чувашии погоды
Никто (как мне поведал друг)
Из поселян не помнил сроду,
В его лице мелькнул испуг.
И дикий ветр плясал по крыше,
В лачужке...

Нежной зеленью раннего мая,
Ароматом цветущих садов,
Синью неба тебя заклинаю,
Буйной силой окрепших ростков,

Светом доброго майского солнца,
Томной негой весеннего дня,
Ледяною водою колодца –
Вспомнить нас – заклинаю тебя.

Посмотри на своё отраженье
В чистой глади студёной воды,
Сбрось натруженных лет наважденье,
Вспоминай – это я, это – ты.

Что заставило нас так забыться,
Углубившись в работу и быт?
В зеркалах лишь уставшие лица.
Я забыта, ты тоже забыт.

Не об этом...

Воздух горчит... Помню не вспоминая -
розовой птицей целуются губы -
только с тобою! На выдохе мая
что-то подскажет - тебя позабуду.

Вылечит время поставив отметину
где-то внутри на беспомощно-нежное.
Знаешь? А надо ль так было по летнему
не защищать наши души одеждами?

Глянцевый паркер твой, щётка зубная
спрятаны в шкаф - закуток мирозданья.
Воздух горчит... Помню не вспоминая -
эхом вселенского непониманья.

Весной деревья зацветают,
Но, видишь, деревце одно
Под нежно-тёплым солнцем
мая
Уродливо оголено.

Стоит уныло средь собратьев
И зацветающих невест
В великолепных белых платьях-
На пире жизни мрачный крест.

Когда уходит труд, духовный даже…
И мысль не ищет боли и наград,
Я ухожу в себя и не однажды
Так к Богу устремляется мой взгляд…
Мне все не мило, взор не жаждет пира,
Во мне тоска, что здесь не исчерпать,
О, мой Отец, я не желаю мира,
И долгим стоном сердце не унять.
Я рвусь отсюда, я хожу, я маюсь,
Не передать, как больно в суете…
Познавшей Бога пусть крупицу, малость
Уже ничто не мило и нигде.
О, качества Отца, Слова, Деянья,
О, Голос Бога…. – то не передать,
Кода душа познала...

Как-то в ресторанчике,
сидя у окна,
Мне моя подруга
сердце отдала,
а в сердечке этом,
было слез полно,
горестей,печалей...
все там за одно.
Душу изливала,
маялась она...
Мне помочь бы надо,
да я не смогла.
В этом горе-горюшке
ей самой пройти
все дороги-тропки
надо обойти.
Душу и сердечко
надо напоить
новою надеждой,
чтобы дальше жить!

Была душа мне не верна,
Её куда-то всё тянуло.
И в том была моя вина,
Ведь я в мечтаниях тонула.

Не устояла, не спаслась
От неоправданных желаний.
Души моей всесильна власть.
Вот маюсь от её деяний.

А если б разум слушать нам,
То можно избежать терзаний.
Но радость не познать сполна,
Не сев в крамольной воли сани.