Майами

А у котов окончен март, и как то стало скучновато,
Но помнят умные коты про шабаш в мае, и котята

Уже готовятся к нему, под строгим взглядом мудрых кошек,
Сапожки смазывает кот, чтоб одолеть в ночи дорожки.

Чеширский орбит закупил, и пасту «Жемчуг» в день со скидкой.
Он чистит зубы добела, чтобы сиять везде улыбкой.

А черный кот готовит вот концерт нам, нет, не по заявкам,
Он будет петь ночь напролет, и подтанцовка будет жаркой!

А Бабки Ежкин взял отгул, у Бабушки на пару суток...

В великом празднике - великий подвиг деда,
Сражаясь дни считал, а не года.
В весеннем празднике вселенская победа,
Над средоточием коричневого зла.

Тяжёлый путь, огромные потери,
Испытан но не сломлен русский дух.
Сражаясь - выживали только в вере,
И когда спину прикрывает друг.

К победе шли нечеловеческим усилием,
Сражались за семью и дом родной.
Одержан верх над вражеским засильем,
Цветущий май - весна, пора домой.

Весенний день омытый кровью предков,
День, что в слезах...

Последний вздох мая,
Пионов фуршет
Луч солнца заманят
В шербетный сюжет.
В вечернюю сказку
И в яркую страсть,
В мир без опаски
И добрую власть.
А утром застанет
Мой преданный гость,
По ветру растает
Июньская грусть.
Взгляд устремлю в бесконечную даль,
Застыну в раздумьях, покину печаль,
Теряя минуты и замирая вздохну:
"Ну здравствуй, июнь, проходи же, прошу".

Весна почти сошла на нет,
май перезревший на исходе.
На дне души обида бродит,
с зимы приставшая ко мне.
Когда последний снегопад
листал белёсые страницы,
зимы невидящей глазницы
забила снежная крупа.
И тем же снегом замело
следы моей любви ушедшей,
продрогшей, одинокой, пешей,
и стало на сердце бело.
Тот нестерпимо чистый лист
не заполняется словами.

Мои слова ушли за вами,
а новые не начались…

2010-05-25

Вот и снова вернулся май,
Вновь весна переходит в лето...
Мне ушедшей зимы не жаль,
От тоски не осталось следа...
Исцелилась, с землёй ожила,
Вновь весна отогрела душу,
В ней осталась любовь жива,
Вновь гармонию не нарушу...
Я заслушаюсь соловьев,
И вдохну свежий запах сирени,
Звонкий голос слышен ручьёв, -
Пусть закончится эра затмений.
Никого больше не упрекну,
Не обижусь на жизнь земную, -
Счастье ключиком отомкну,
Принимай меня, лето, живую!

Убегаешь от себя? Всё никак не убежишь…
Одиночество весной поглощает без остатка.
Из гостей идёшь домой, а так хочется остаться!
Но зовёт твой дом пустой – ты ему принадлежишь.
Вечер тёплый, как щенок, засыпает, лапы вверх…
Ты опять бредёшь один, поводя плечами зябко,
под надменным взглядом звёзд - еле видная козявка,
и петляет путь к себе между лет, как между вех.
Между лет и между зим, между вёсен.
Кровь в аорте
гонит в замкнутом кругу плазмы пламенную страсть.
Синтезируешь любовь...

Я люблю под вечер побыть одна,
терпкий бренди сумерек лить в бокал…

Золотую голову в створ окна
полнолунье сунуло. Расплескал
всю свою сиятельность – гость ко мне,
мой дружок полуночный светлолик.
Ни любви, ни истины в бренди нет -
в хрустале расплавленный сердолик.
Мы с луной приятели много лет,
нас пьянит бессонница, а не спирт…
А зари вечерней растаял след
и давно за окнами город спит.
В эти ночи быстрые, словно взмах
чёрно-белых крыльев весенних сов,
золотыми искрами блещет...

Вот уже почти и лето...
Я устала от дуэта,
где поют зима и осень.
Я дитя беспечных вёсен,
я дитя июльских ливней.
Вы не видели счастливей!
Вы не видели, не знали -
я одна ли, я вольна ли.
У меня неровный почерк
разбегающихся строчек,
я пишу вам очень нервно,
даже странно, что смогла.
Вы почти как настоящий...
Я кладу в почтовый ящик
письма, где мне очень скверно,
в нижний ящичек стола.
Тополиный пух летает.
Я уже почти святая.
Этот пух летит наверно
из подбитого крыла...
Не...

Весна созрела в глубине -
в земле, под травами, под прелью.
И бродят соки по апрелю,
в хитросплетениях корней.
Мы в окружении чудес
отражены в стекле оконном.
Наполнен мир пасхальным звоном,
теплом налит по край небес.
Всё чище птичьи голоса,
всё больше силы в талых водах.
Над головой, в зените свода
висит цветная полоса,
весну деля напополам -
на послезимье и предлетье.
И хлещет дождь тугою плетью,
гоня последний снежный хлам.
И дятел пробует сосну
на звук,
ища стройней и...

Апрель капризный плачет как дитя,
залив дождём тарелку снежной каши.
Но всё теплее разговоры наши,
и дни пыльцою вербною летят…
Внезапно
первый гром расколет май,
как рук испуг
хрустальный мир стакана.
Холодных пальцев робкое стаккато
по тёплой коже…
Хочешь, я сама
сниму прилипший к телу мокрый шёлк,
и влажных крыльев тяжесть и усталость…
Нам так уже немного снять осталось
друг с друга…
Нам блаженством станет шок -
под залпы грома
мы идём на вы…
на мы…
чтоб нам…
чтоб...