Мать тереза

Я, ты, он, она,
Мать Природа
И Жизнь что нам дана.
Всё пришло от Бога,
Как и к Вечности дорога.

И звёзд холодных свет,
Что к нам летит сквозь тернии.
И утренний рассвет
И закат вечерний.

И щебетанье птиц
И плеск морской волны.
И Вечность без начала и границ
И возможности что нам даны.

Всё цело и едино
И движется по кругу.
Всё гениально и полностью непостижимо,
Всё дополняет друг друга.

Всё несёт в себе -
Частицу «Духа Божиего, что носился над водою...

Когда я захочу одна уехать,
Купи мне револьвер и сигареты.
Я буду мчаться в поезде на запад,
Курить, пить виски и ругаться матом.

И в тамбуре последнего вагона
Под стук колес я вытащу патроны.
К виску приставив дуло револьвера,
Подумаю: «Последняя премьера…»

И на полу с закрытыми глазами
Я буду наслаждаться небесами…
Когда я захочу одна уехать,
Купи мне револьвер и сигареты.

Весь мир - мой храм,
Любовь - моя святыня,
Вселенная - отечество мое.

Константин Леванович Хетагуров

ЗАВЕЩАНИЕ.

Прости, если отзвук рыданья
Услышишь ты в песне моей:
Чье сердце не знает страданья,
Тот пусть и поет веселей.

Но если б народу родному
Мне долг оплатить удалось,
Тогда б я запел по-другому,
Запел бы без боли, без слез.

Горе

Горы, родимые, плачьте безумно.
Лучше мне видеть вас черной золой.
Судьи народные,падая шумно,
Пусть вас хоронит обвал под собой...

И вот письмо Тебе пишу и рассказать уж я хочу,
Немножко о себе в прикол, чтоб Ты запомнила закол.
И биография моя Тебе понравиться не зря,
Историй пару расскажу, да Ты не высмей меня в лжу.
Родился чисто, без приколов, малыш без всяческих обломов,
Вещь, правда, была тут одна – большая была голова.
Проблема это не была, ведь мама – врач же у меня,
И вот украли из больницы, на солнце вынесли как птицы.
И пару раз я так лежал, да понемногу здоровал,
Его лечебные лучи согрели душу от тоски...

Вот день загорелся в слезах и крови
Средь лжи, обмана и горя..
Вот двое ведут тебя на ножи..
ведут на "ножи" приговора
В комнате, пахнущей табаком,
ты станешь врагом народа,
А потом в глуши лесной
вдруг вспомнишь весь ужас года.
В камере пахнущей потом, где грязь
сосед твой почти уже спился
Ты вспомнишь старушку, в слезах , свою мать,
свой дом ,что ночами снится.
Здесь проволка, псы, надежды, и флаг,
цвет его вашей крови
Здесь место назвали просто ГУЛАГ
здесь жизнь протикает в...

Живи, мой друг, на полную живи... -
В надежде, дружбе, вере и любви,
Плыви, ныряй, выныривай – плыви..!
Живи, мой друг и «брат», прошу, живи!

Ты выжил там, где головы поднять
Нельзя без риска без нее остаться.
Увы, немногим суждено понять,
Что смерть и жизнь... и боевое братство.

Живи, мой друг, хотя б за тех живи
Тобою кто, записаны уж в святцы.
Душой пред ними, (можно ль?), не криви.
Закончить суицидом – просто бл****во!

Хоть и тяжел груз жизненных оков,
Известно там, куда...

Не найти мне слов таких,
Не хватит и стихов моих.
Чтобы выразить сполна,
Что значит Мама
И что у каждого она одна.

Её Любовью вскормлен весь Мир
И нет другого Божества на свете.
Пусть кто угодно будет тебе кумир,
Но пред Матерью все равны и Боги, и дети.

Стать матерью легко,
Быть Матерью куда труднее.
Ведь если Вам на сердце нелегко,
То сердцу Матери гораздо больнее.

Не имеет границ её доброта
И забота её не знает усталости.
Материнской Любви красота...

Как жаль, тебе не пел я колыбельных.
Тогда стихов и сказок я не сочинял,
Ни ментовскИх (увы), ни корабельных,
Не поумнел с тех пор, но кое-что понЯл.

Кого-то ты во сне ручонками ловил,
Так мал, что на предплечье помещался.
Еще ты сладко спал, когда я уходил,
Уже ты крепко спал, когда я возвращался…

И даже, если случай редкий выдавался
Мне спать тебя в кроватку уложить,
Ручонками своими вместо сна ты брался
Тянуть, щипать, крутить и теребить!

Потешный, словно маленький щенок...

Мне быль одну подруга рассказала,
о том , что в камере подследственной слыхала,
там девочка семнадцати лет,
судьбы своей вручила нам билет.
Все рассказала нам за разговором, о том,
что в интернате жизньв неволе
о том, что мать её оставила детем,
забыв о счастье и любви потом.
И как в аду жила та в интернате,
где серо всё, в больничной, как палате,
но был разорван безисходный круг,
в судьбе и в жизни появился друг.
Красив, богат, любовью не обижен,
в семье своей достатком не...

В те давние века бестыдства и обмана,
в те страшные года злодея Чингизхана,
была земля пуста, как сожженный цветок,
который и пыльцу не уберег.
Народ был в рабстве, а земля без хлеба,
как мать без сына плакала она,
а за холмом старик сажал тюльпаны,
чтоб Русь спаслась от бремени врага.
Тюльпаны были красные, как вишня,
как знаме наше, что сейчас в пыли,
пусть не осудит их всевышний,
они надежду в лучшее несли.
И к старику сходились сотни судеб,
и каждому давл он по цветку,
и из...