Матерь

Нет эпицентра у сиянья.
Есть стимул, идеальный план.
И череда переливаний,
Как-будто множества программ.
В нем, нет материи и тела,
Оно, как в галаграмном сне.
В мгновенье север облетело
Переливаясь в темноте.
Его сверкание - велико.
И власть без слабости преград.
В могуществе огней, бликов.
Как- будто бурный водопад
Волнует душу поражая.
Своей огромной красотой
Цветами разными сияя,
Взяв верх, над снежною страной.

Горят костры на поле, за околицей,
Пекут картофель в розовой золе,
Тот дух из детства всё не успокоится,
Переплетаясь в скошенной ботве.
Мне с детства дорог запах досок струганных,
На тротуарах, вдоль больших дорог,
Мир ощущений тонких, непоруганных,
Как эскимо, на палочке. Кто б смог
Забыть блаженство первой, лучшей сладости,
Всё то, что было после, всё не в счёт,
Как змей воздушный в облаках из радости,
Мечту несущий вверх и вверх, вперёд!
Нам пронести по жизни предназначено...

Осени яркой сияние
В душу ко мне пришло.
Запах ее, обаяние,
Обманчивое тепло.

Багряной листвы артерии,
Алеют среди желтизны,
И шарм разноцветной материи,
И сотканные ковры.

И магия в чем-то великая,
Шуршащая томная даль,
Прохладу к себе прикликала, и,
Дождь пригласила на чай,

Что ей сидеть в одиночестве,
И шить, неустанно ковры,
Ведь осени тоже хочется,
Внимания к себе и любви.

Сложим, умножим, разделим на равные части
мыслей извивы, спирали затейливых чувств...
Дом на песке был разрушен, бубновые масти
выпали мастеру пиршеств скандальных и буйств.
Порван ботинок, стопу приковавший к потерям,
происки леших, кикимор и Бабы-яги
преодолел, выбираясь из плотных материй,
мой поводырь, вставший утром с неверной ноги.
Парус зеленый полощется в облаке белом -
это любовь. Зависает в прыжке затяжном
к горным высотам,увы, не привыкшее тело.
Крестик неровный... посадка...

Кто мной любим - меня не любит,
Кем я любим - мне не мила
Так жизнь нам, очищая, судит
Ошибки прежние, дела,
Что мы творим, не зная сами
Об истине Любви иной,
Ее негаснущее пламя
Из жизни нашей неземной
Мы донести должны с тобою
К Престолу Матери, Отца
Смиренье, радостью, красою
Наполнить страждущих сердца.
Тогда понять мы сможем Волю,
Что нашей воле вопреки,
Доставив нам не мало боли,
Спасти пытаясь от тоски
Непонятого смысла жизни
Нас бережно хранит, ведет
В Небесный храм...

Разбился как-то лотос из стекла
Он символом был редкой чистоты
Разбилась форма, красота ушла
Остались о гармонии мечты

Все разобьется рано или поздно
Что создавалось, разрушенье обретет
Лишь красота Миров небесно-звездных
Жить будет вечно, как Любовь живет

Любовь к Единому не даст нам зацепиться
За то, что нам дают и забирают
И прах материи сквозь пальцы просочится
Но есть цветок, что вечно расцветает.

Маршальские звезды…
Сто брильянтов в ряд
выстроились грозно,
пламенем горят.
Самой-самой чистой
все они воды.
Камушки лучисты.
Маршалы горды.
Маршалам приходится
быть на высоте.
Камушки, как водится,
держат в чистоте.
Моют на банкетах
часто их в вине,
в царских кабинетах
в собственной слюне,
моют и в остывшей
кровушке солдат,
что, глаза закрывши,
мертвые лежат,
и в поту забитых
насмерть лошадей,
и в слезах убитых
горем матерей…

Маршальские звезды,
ваша чистота...

Как сильна его жажда света!
Как желание это страстно.
Неподвижные тянутся ветки
В бесконечность, и так не напрасно.

Как стремительно желание влаги,
И тепла, если это возможно:
Пробивают гранит корни-шпаги,
И к источнику спешат, осторожно.

И не надо мнить, что мы – боги,
Осознавшие суть мирозданья.
Осознаем. Трудна та дорога
Покаяния и воздаянья.

И родятся прекрасные детки,
Будут лучше, чем мы, как-то, где-то…
А пока что наши мысли лишь ветки,
Что неистово тянутся к свету...

Воспоминания в утиль
Не сдашь, не бросишь их на полке:
На самолетике в Эртиль
Мы прилетали... На двухколке

В Красноармейский вез нас дед,
Петр Николаич Остроухов.
В поселке том на белый свет
Я и пришла... Часок потпрукав,

И «дарвалдаями» звеня –
(Степь открывалась панорамой) --
Дед-конюх привозил меня
Торжественно в поселок с мамой.

Поселок наш не знаменит.
Эртиль известней ненамного.
Здесь «графский» сахзавод стоит,
А из Воронежа дорога

В усадьбу графа – двести верст...

Утопи своё Я в молоке.
В том, которое пахнет матерью.
Утопи своё "Я" ты в реке.
Целовать мне тебя, надо бы.

И когда, снова,
ты проснешься в море,
заласкаю твои ветренные косы.
Быдут крокодилами, выть, матросы!

Твоих ладоней сладковатый вкус...
Твоей слезинки утоплю, горечи.
Ты продолжала. Я открыла круг.
Ты верь. И будет день, солнечный.

Я видно, плохо о требе молилась.
Ты, может, не хотела меня ждать...
А я всем им, взяла и открылась!!!
А они, продолжали плевать.

Я им...