Мару

Безумный мир! Сколь многие года
Ты оскорблял Россию поруганьем,
Вооружась заокеанским «знаньем»
Про «русского медведя»! Господа

Дегенератской дохнущей Европы!
А ныне КЕМ вы видите себя?
Вы холуи американской… злобы,
И нигер вас имеет! Оскопя

Патриотизм тщедушных европейцев
И их в кастратов духа превратив,
Америка, убившая индейцев,
Поёт Европе гробовой мотив.

Да что Европе! И земному шару
Пора послушно english изучать!
Вослед американскому пожару
Вам, «дикарям», прикажут...

Не надо, не касайся, не люблю, ни грубо/
нежно и не смотри ты на меня прилежно,
мне холодно и так, внутри огонь, он не
горел, его не тронь, и память всю отшиб-
ло, ты кто? не знаю я тебя, чего хотела,
теребя, не вспомню, хоть убей, мария?
маша? нет, ты света? даша? давай ты лу-
чше отойди и увеличим расстоянье, тош
нит, к чему нам придыханье, смотреть я
не хочу, зажмурю я глаза, сошлюсь я на
болезнь которой нет, к чему признания в
обед, когда к утру уже, не помню, должно
быть...

Птица лунь, обеденный сон, ветра стон, степь,
холмы и утёс у реки, господин уже ждёт? ког-
да, за попыткой придёшь? (время вошь иль ко-
мар?) выпивает все силы твои и кошмар, обу-
ял? (кровоток), малярии глоток? сыпняка? об-
езумел? безутешен? отнюдь, (совершенно,
нимало, успешен? не забудь), не забыл, он,
тебя, (наблюдает?) что в отместку послать:
сон, болезнь? иль прохладу, чтобы долг, ты,
свой выбрал? предал? разведал? раздал? со-
творил? сделал? выполнил? выпал? без хло-
пот...

В Киеве мёртвом — исчадие ада,
в Киеве грешном — исчадие тьмы.
Чёрная ложа — во Белом Граде
разыграла сценарий войны.
Зомбостадо, вам крови мало?
Злая свора голодных псов
поглощает копчёное сало
правосеков — живых мертвецов.
Сатанинское горе-отродье
посягнуло на мирный Донбасс.
Силы Света уже на Взводе!
Скоро, черти, прогоним вас,
со Священной Земли
Славянской,
мерзопакостные лгуны!
Попадёте в глубины адские,
племя Сета, ночи сыны!
«Бледный конь» урожай...

Сокровище Веры. Нежданное благодеянье
Небесного Бога, Предвечного Сына Отца.
И Духом Святым обрели мы навек одеянье,
Что верой в Иисуса спасает нас волей Творца

От наших грехов, что содеяны нами издревле
С Адама и Евы начав, до скончанья времён.
Спасение начато было с единственной Девы,
Что девой осталась, Спасителя родши племён.

Единственной в мире Марией посеяна Вера
В миру, что погряз в преступлениях, грязи и лжи.
Иисус, что рождён от Неё, посрамил Люцифера
И нам даровал...

Осенний ветер ветки клонит
Листву гоняет по лесам
В плацкартном еду я вагоне
Куда зачем не знаю сам

Клин журавлиный в поднебесье
Дождём напитана земля
Болота мари редколесье
В бурьянах серые поля

Я завтра утром спозаранку
Наверно с поезда сойду
На станции иль полустанке
На счастье или на беду

Пардон, ибо почта России
письмо Ваше скинула мне...
Французский с трудом, но осилил -
Бонжур Вам, мадам Богарне!
Позвольте представиться: Ржевский.
Горячий и резвый как конь.
Часть предков (по линии женской)
в провинции жили Гасконь.
Бывали средь них мушкетёры -
с фамилией Д*Артаньян.
Я тоже поручик матёрый:
игрок, волокита, смутьян.
"И с горничной водится нашей,
со мной - на короткой ноге!"-
цитата Ростовой Наташи
о Вашем покорном слуге.
Простите, но эту войнушку
продул...

Один помещик у другого
отжал именье по суду –
там документа кой-какого
не оказалось на беду.

Дубровский – сын того терпилы,
решил соседу отомстить.
Набрался наглости и силы –
и как давай вокруг шерстить!

Он в дом врага хитрО внедрился,
чтобы соседа перемочь,
да на свою беду влюбился
в Марию - вражескую дочь.

«Спокуха, Маша, я Дубровский!», –
до мести так и не дошло,
простил соседа по-лоховски –
опять вражине повезло.

«Спаси меня, разбойник милый!
Меня за князя...

Синеокая вдова,
С проседью коса тугая.
Ласково меня звала,
Ягод пробовать давая.

И нескучный разговор,
Позабыв про все на свете.
Я вошел на Марьин двор,
Розы сразу заприметил.

В семь цветов роскошный сад,
Удивлял меня не скоро.
Все сверкало сердцу в лад,
Даже птицы пели хором.

И присели на скамью,
Созерцая се блаженство.
Был у рая на краю,
Это, просто, совершенство.

И не слыша разговор,
Все парил лукавым взглядом.
Заколдованный был двор,
Изумительным парадом...

Висит лиловое, заснеженное небо,
как плащаница, на созвездиях – гвоздях.
Облатка тонкая Рождественского Хлеба –
маяк божественный на праведных путях.
Она, подобно негасимому светилу,
всегда готова разогнать кромешный мрак
и нам напомнить, что в ту ночь происходило,
когда младенец – Иисус лежал в яслях:
как пастухи несли Иосифу с Марией
Творцом ниспосланную им Благую Весть
о том, что сын их Божьей волею – Мессия,
на землю грешную спустившийся с небес;
и как волхвы, забыв про сон...