Лютый

Пора правительству законом закрепить,
Чтоб каждый год показывал владения.
Чтобы не смог он навык позабыть,
То город перед ним или деревня.

Чтобы краснел от лютой нищеты,
Что процветает днем в глухих районах.
Чтоб очумел от этой красоты,
Прожить,хотя бы день, в таких хоромах.

Копеечное дело , эх ,страна,
Ведь,как рука боиться шевельнутся.
Чтоб безвоздмездно починить свои дома,
Чтоб к людям с чистым сердцем повернуться.

Чтоб чертов газ не западу сплавлять,
А ближнему улучшить...

Одинокой волчицей ласково звал,
Приручал, и родным стал сучий язык.
Изменил... Не скулила. Бросок. Оскал.
С маху в милое сердце вонзила клык.
Не убить, удержаться б, да клык - кинжал!
Волчья верность и хватка - тут до конца!
Как убила - тАк выла, что мир дрожал,
На тропу осыпалась со звёзд пыльца.
А теперь: смерть учую - туда стремглав!
Позабыты инстинкты, природы зов.
Да от шалой волчицы - хвосты поджав
Убегают и своры ретивых псов...
Не уйти мне от боли, лютой тоски...

Каменно-белая
встала меж нами зима.
Где же ты, милая?
С кем ты там сходишь с ума…

С кем ты так ласкова
в летних своих новостях?!…


Вновь Микеланджело
ночью ваяет твой стан.
Вновь тебя южную -
пишет с утра
Рафаэль.


Резко завьюжило…
Это не снег, а шрапнель.


Склабятся вторники…
Жестко хохочет четверг.
Мир перевернутый
учит нас:
дно – это верх,
ложь – во спасение,
новый партнер – как у всех…


Резко - да в серое…
Это не снег. Это смех.


Можно...

Тишь, только ветер проявляет прыть...
Дилемму я решаю непростую:
"Забыть его невмоготу любить" -
Где ставить золотую запятую?

До хруста пусто. Месяц кажет клык.
В окно зима бросает мокрой сечкой.
На углях в печке пляшут человечки -
Язычники. Узнать бы их язык...

Не верится... Пыл превратился в пыль.
А без него - жмут лямки, глубже ямки,
Улыбка зависает, рот на клямке,
А под ногами вместо звёзд - ковыль.

И кто подскажет где предел для тел?
ТАк бытия змея терзает сердце...

Здравствуй , мама, я к тебе приеду
Дать поклон последний до земли.
Одержала в жизни ты победу-
Прожила, хоть прочили врачи-,

Что тебе осталось очень мало
И что в шахте вот нельзя робить.
Ты прошла по жизни очень прямо,
Есть за что всем нам тебя любить.

Подняла детей своих неспешно,
Свою маму хоронила ты,
Всю войну стояла ты безгрешно
У станка, точа свои штыки.

А потом поехала на север,
Край суровый в тундре поднимать,
Не растёт во льдах российский клевер,
Жаворонка в небе...

И мы здесь на правах кошачьих,
И нам пора давно уйти,
Здесь бьют сидячих и лежачих
И избиенье впереди…
Зима… Пока что не лютует,
Холодный дождь, а в сердце – мразь,
А в телевизоре пирует
Младой и старая… Се – «Грязь»….
Увы, всяк о своем горюет,
Засватан торжеством своим,
Куда идти… душа тоскует
И собирает рюкзаки…
И на пороге, помолившись,
Идет в распятье бомжевать…
Как меду досыта напившись,
Гонящий рад повозвращать…
Душа, проплакавшая ночи,
Поникла у порога вновь,
Всю жизнь...

«Замочили» таджики...- не пришлого...- брата,
кто им — кровный..., но вот - «откололся» - к неверным...
И суди..., не суди...- заключение их — свято,
средь разумностей чуждых, да к истинам скверным...
Не познаешь иного, иным, в нём, не ставши...
Средь иных, и иные бывают, невольно...
А поскольку иной, роль неверного взявши,
разыгрался, не в тему...- Так действуй, раздольно!
И не скажешь, с размахом...- Руси ль то, явление ( ? ),
коль убили за форму ( едва ли — за фразу... ),
а...

Во дни, когда над бренной сушей
Носился Дух, ища пути
Созданья жизни вездесущей,
Которых век нам не найти,
Когда создал Адама с Евой
И отделил тьму ото дня,
И сочетал мужчину с девой,
Тогда предвидел и меня.

Господь велик, и мудр, и чист,
Любовен, светел и лучист.

Мы, вероломные созданья
Того, Кто дал нам этот мир,
Употребляем все мечтанья
На то, чтоб родился кумир,
Будь то парча, сребро и злато,
Любовница, кой мало лет.
Мы все – вместилища разврата,
Но...

Явится он ни смог, как смог на голову, проти-
востоит дракону, Индрик, трубу прикрою или
заколдуем, не пустим змея, в Нави пусть муд-
руем, он демон, царь, жена его «Прасковья», а
брат козёл, сын Вия, Пан, не скрою, победа с
честностью, и низостью жестока, а он сорвал с
него два клока, чуть было не упал, единорога
оседлал, он свет и тьма, он воин ратный, и до-
блестно отважно беспощадный, подл и лют,
Змиулан его зовут.

Как у тюрем, стоят часовые
у Кремля и посольских дворов,
пуще всех охраняет Россия
иностранцев, вождей и воров.

Сбылись грезы Ильича,
он лежит, откинув тапочки,
но горит его свеча:
всем и всюду все до лампочки.

В нашей жизни есть кулисы,
а за ними - свой мирок,
там общественные крысы
жрут общественный пирог.


Россия тягостно инертна
в азартных играх тьмы со светом,
и воздается лишь посмертно
ее убийцам и поэтам.


Господи, в интимном разговоре
дерзкие прости мои слова...