Лягушка царевна

Пятьсот четырнадцатый опус

Мир забудет, святые почтят,
Мы старизну давно и не прячем,
Ангелки умирять налетят,
Лишь тогда о юдоли восплачем.

А ещё ледяные огни
Наших свечек убого клонятся,
Мелов фивских тусклее они,
Чернецам от похмелия мнятся.

Хоровая погаснет звезда,
На диаменты кровь золотую
Нощь сольёт – и томись – никогда
Не узрите лепнину свитую.

Пятьсот пятнадцатый опус


Вновь асийские крысы бегут
И царевны опять меловые,
Ангелы Таиах стерегут,
А и мы не...

Пятьсот восемнадцатый опус


Бал andante ни тих, ни велик,
Серебристые пифии вьются,
Мел обсид ли, арма базилик
Жжет царевен, сех тени смеются.

Вслед за Алексом вскрикнуть: чего ж
Столь их много и в Риме барочном,
Углич мертв, со парчей и рогож
Кур гонят и цесарок в молочном.

Согляди, как пифии легки,
Дышат негою, вина алкают,
Как шелковых исчадий желтки
В мрамор весело наш истекают.

Пятьсот девятнадцатый опус

В алавастровых чашах ли яд,
Щедр июль на отравы златые...

Весь Мир Космический
Плывёт
средь Вод Небес
и Песнь Поёт.
Весь Мир ВРАщается
в Эфире,
а ПРАвит Миром —
Матерь Мира
и Песнь Небесную
Поёт,
и Покрывало Света Ткёт.
Живёт Космический
Народ
средь Вечных Вод.
Сияет ХАРА-Небосвод,
а Мир Поёт.
Кружатся Сферы
Мирозданья,
Звучат в ВибРАциях
Слиянья
Мелодией Эфирных Нот.
Хозяйка Гор и Белых Вод
На Солнечной Ладье
Плывёт.
И Песнь Небесную Поёт.
Она Крылом ПрозРАчным
Машет —
Царевна-Лебедь —
Матерь наша.
И в...

На дне глубокого колодца,
В почти кромешной темноте,
Среди слюнявого народца
Мечтатель вырос на стене.

Не ведал он о свете солнца,
Не знал тепла его лучей -
Из глубины того колодца
Не видно этих "мелочей".

Но был слизняк не адекватен
В той "предаидовой" среде.
И всё же чем-то был прекрасен
В своей возвышенной мечте.

Мечтал слизняк увидеть волю,
Простор небес что наверху...
И вот к далёкому проёму
Полез по скользкому стволу.

Вот край колодезьного сруба,
На небе множество...

Кто смог дожить до пятницы страстной,
Пусть здравствует, за Божеским порогом
Восстанет образ в прелести иной,
Когда замкнет уста небесным слогом.

Пиитов отличают времена,
Их участи тяжеле не бывает,
Каким бы не идти путем зерна,
Блаженного царевна убивает.

Что славят жабу чурную оне,
Лишаются видения и злости,
Опасно ль умереть, а жить вдвойне
Опасней от лягушачьей милости.

Коль вечное искусство умирать,
Сиречь, коль вечно праздное искусство,
Начнемся хоть лжестраждущих...

У Сонечки дела,
У Сонечки заботы:
Игрушки собрала –
Устала от работы.

В гамак любимый – прыг!,
Качаться с куклой Лялей…
Ромашек ряд поник:
- Ах, Соня, мы завяли!

Но Соня в гамаке,
Как Спящая Царевна!,
И куколка в руке
На землю рухнет верно.

Эй, Сонечка, проснись!
Тверда земля под Лялей,
Причёска не в сюрприз:
Кудряшки в страх свалялись.

Ромашки стонут: «Ой!:
- Полейте нас из кадки!
- Какой-то сон плохой…
Зевнула Соня сладко.

Отсутствие чувств опечатывает мысли.
Ни боли,ни радости,то ли замёрзли,то ли закисли.
Но я точно знаю ,здесь нет места сердечной лени.
Лучше встану на голову,чем падать судьбе в колени.

Как лягушка барахтаясь в белой трясине.
Для себя собью масло из жизни небес сине-синей.
Не назло,а вопреки всем ветрам в спину.
Как перчатку судьбе жизнь свою на кон кину.

Хоть один говорят и не воин в поле.
Но сила есть в каждом и злость не чувствовать боли.
Буду маршировать и одна под свои песни...

Жила-была лягушечка-квакушечка в болоте.
Спала и вкусно кушала, всё ей хватало, вроде,
Но каждый год за утками с волненьем наблюдала,
Ведь за границу, шутка ли, вся стая улетала…

Завистница? Скорее, нет! Но скука задолбала…
Да и попробовать взлететь квакушечка мечтала.
Родной покинуть отчий дом лишь на сезон решила.
За прутик уцепившись ртом, двух уток упросила,

Едва подхватят за концы, взлететь им в небеса…
Творят уж утки-молодцы в полёте чудеса.
Одна устанет, тут как тут, другая...

По-нашему, по-японски,…..(?)
лягушка (луна), проглатывающая
солнце (лису), рисовую бумагу
несу иероглифов пыл, ах, а как
он мне (когда-то), был мил, её
уголок, покажи что там, уволок,
рядом, да не будь и ты гадом,
змеем летучим, (разгоняющ-
им тучи), проливался дождём),
(бабушкин или чей-то дом, ба-
мбука расчёт, или саке, пива
вина или ещё кого нина, чита-
ла свой стих, карп под водой
был тих, лист плыл дуба, как
и жизнь твоя вся и его………
наша,……ваша…..
го-лу-ба…..

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот двадцатый опус

Мрамор любят пустые сады,
Расточимся по тусклым аллеям,
Яблок жаждать ли, мертвой воды,
Выйдем хоть к бледномрачным лилеям.

Желть запомни, холодных лепнин
Темность гордую, негу подпорок,
Черных роз каменеющий сплин
Облечет еще гипсовый морок.

Станет матовый яд кисеей,
Чернью батика золото спрячет,
И над каждой тлетворной змеей
В цвете палом царевна восплачет.

Пятьсот двадцать первый опус

Днесь златое на красном...