Лучами спят

Листья летят
И все почему-то спят,
Когда мир погас,
Огонь воспламенился в нас.
Мы не устояли
И в экстаз впали.
Мы не ждали,
Но опять «попали».
Вдруг в глаза упало разочарование
И ушло то очарование.
Теперь я живу в полных недопониманиях
И стою на пороге нового ожидания.

Что-то стал я видеть хуже,
Или это - каллипсол?
За окошком дождик, лужи,
За окошком ветер зол.

И сквозь этот вечер черный,
В этой зыбкой пелене
Что так движется упорно,
Чертит тени на стене?

Где-то музыка грохочет.
Вспышки света, странный скрип..
Или это - хохот ночи,
Ожидающей зари?

Или это Бах играет?
Или это - просто глюк?
Или мокрые трамваи?
Или всем пришел каюк?

А! Смотрите! - перед нами
Кто-то черный пролетел!
И пошел, пошел крылами
Воцаряя беспередел!

Ишь как...

Сквозь космический мрак по орбите несется планета.
Миллиарды людей на ее континентах живут.
Люди каждую ночь засыпают и спят до рассвета,
а их души на север по волнам сновидений плывут.

За невидимой гранью полярного круга,
на бескрайних просторах арктических льдов
души спящих влюбленных ночью ищут друг друга
по цепочкам следов, припорошенных снегом следов.

С наступлением дня души снова сольются с телами,
и тела побредут лабиринтом мирской суеты,
и, проделав свой путь, наконец-то...

Жила на белом свете волчья стая
В краю степном, холодном и пустом.
Пришли чужие, всех перестреляли
И в этом месте выстроили дом.

Одна осталась серая волчица.
На первый взгляд ей очень повезло:
Она сумела от беды укрыться
И выжить, не погибнуть, всем назло.

Все в доме спят, давно погасли окна.
И в лунном свете слышен волчий вой.
Нет больше стаи, лишь асфальт и стекла,
И ей невыносимо быть одной.

В глазах людей лишь ненависть и злоба.
Весь мир в нее прицелиться готов.
…А из ее...

Я, наверное, спятил, я, наверное, сбрендил.
Моя крыша уплыла, а я не заметил.
Ты, наверное, сон, ты, наверное, глюк.
Мои мозги перегрелись, им скоро каюк.

Я тебя полюбил, но не верю в тебя.
Образ сказочный твой я гоню от себя.
Восхищаюсь тобой, зная, что тебя нет.
Может быть, ты, от белой горячки привет.

Я уже, дней четырнадцать, как бросил пить.
Ты и рядом и нет. Я не знаю, как быть.
Ты - мечта идиота, воровка сердец,
Ты - реальности этого мира конец.

Просто, сказочный бред...

Зима всё запутала,
Замела все следы,
Белым снегом закутала
Огороды, сады.
Из-под облачка ватного
Сыплет белый снежок,
Над избушкою дачною
Тихо вьётся дымок.
Не умыта, взъерошена,
Позабыта, заброшена
Одинокая женщина
В той избушке живёт.
А на стенах фонарики,
Да сушёные яблоки,
Там игрушечных гномиков
Эта женщина шьёт.
Пляшут тени по комнатке,
Догорает свеча.
Оживают те гномики
У неё по ночам -
Спит прекрасная женщина
В ожиданьи весны
И какие-то странные
По ночам видит сны...

Любой рассвет из искры возгорится.
Взорвись моя случайная печаль.
Души моей, души твоей темница
Лишь ждет щелчка заветного ключа.

Всё сбросить, от всего освободиться,
Не ждать шагов ночного палача.
Надежда в нас, упрямая ослица,
Цепляется за кончики луча.

На кончике луча свечи иль света
Господь не выдаст, коль свинья не съест.
Последняя молитва - не монета,
Но крест нательный - что на жизни крест.

Крестовых ситуаций избегая,
Сбегая из темницы сгоряча,
Луча цепляясь крохотного...

В гостинице души настала осень.
Невзрачно, серо, зябко на дворе.
Ключей от номеров никто не просит.
Знать не сезон отелям в ноябре.

Засыпаны любовные скамейки
Цвет потерявшей прелою листвой.
И дождь водой холодной, как из лейки
Смывает память лета с мостовой.

А было ведь немыслимое лето
С романтикой свиданий по ночам.
Но словно дымка растворилось где-то,
Растратилось легко по мелочам.

Отель пустует. Без любви тоскливо.
Веселый смех почти что позабыт.
И чувства спят и стонут...

Кто может быть спокойнее удава?
Ответ на удивление простой:
Конечно, только два удава,
Что спят в обнимку зимнею порой.

Стук колес
Метро
Я в поезде
Еду поздно
Спят все в городе

Стук колес
Метро
Я в поезде
Еду поздно
Спит всё в городе

Ночью мы одни
Я и фонари

Выйдя из метро
Застегну пальто
Натяну перчатки
И расправлю складки
Душевной драпировки
Скрывавшей обстановку