Ложуся

Нет вечной памяти и славы,
Есть громких слов обман и ложь.
На жизнь и смерть — святое право,
Ушедших ложью не тревожь.

Имён нет громких или тихих,
Все перед Богом мы равны.
Людей нет малых и великих,
Нам — судьбы разные даны.

Нет благородности рождения,
Мы все из племени людей.
Все одного происхождения,
Из разных просто мы семей.

Нет ценных и второстепенных,
Все Мирозданию важны.
И жизни нас — обыкновенных,
Ему, как и вельмож нужны.

Ничто не вечно средь людей,
И смерть...

Ты нас учишь истиной страданий
Истине блаженства Своего!
***
Лишь страдая, мы поймём всю ложь
Наших жизней, прожитых без Бога.
***
Я готов за Господа страдать,
Чтобы выстрадать Его в своих страданьях!
***
Я огнём страданий очищаюсь
Для блаженства истины Твоей!
***
Только истина Твоя нам дарит свет;
Только ложь нам дарит тьму страданий.
***
Чем сильней страдания души,
Тем они слышней для уха Бога.
***
Я готов всю жизнь свою страдать,
Чтоб всё ближе...

Сжимают в клубок катаклизмы природы,
Защитная функция,что тут поделаешь.
Страна низких гамм приземлит в пешеходы,
Приходит черед, все невзгоды разделишь.

И дерзки старания умного старосты,
Снашая политику в хвост и в гриву.
Иди смелее,скачи игривие,
Иначе замерзнешь и склеишь ласты.

Это не притворство,это не ложь,
Каждый мечтает;-возьми и полож.
А снег не тает,холодное ложе,
А надо красиво,так как положено.

Смелые вы,живете,можете,
Что вас двигает,Боже поможет.
Грязь...

Встретить блаженного
Я захотел
Встретил
И обалдел!
От каждого слова - дрожь
- Истиной можно душу лечить!
Говорит
А ядом становится ложь

Да как же старец, их различить
Правду святую и ложь?!
- Вот ты меня спрашиваешь,
Мне говоришь
А бьет-то тебя дрожь

Он засмеялся и дальше пошел
По дороге, где росла рожь
«Все вы знаете, дети»
Мысленно мне говорит
Слушай
И тебя услышит Бог!

Мне не нужна туманная чужбина.
Не нужен замок с множеством принцесс.
Тобой одной дышу прекрасная Марина.
Мой ангел с шедший с солнечных небес.

В потоке дней слепцом я заблудился.
В пучине лжи, обмана я погряз.
Забыв про истину с пороком слился.
И в слабости своей так сильно я увяз.

И только в час когда мы были на распутье.
Сумел тогда лишь истину в себе понять.
Любовью чувств к тебе - я возродился.
Вернув в себе былую доброту и стать.


Отбросив зло и ложь что накопилась.
И...

Лживых слов твоих туману,
Не поверю — замолчи!
Даже слушать их не стану,
Зря их бисер не мечи.

Ты смеёшься лишь губами,
А в глазах всё время лёд.
Нам не быть с тобой друзьями:
Не люблю я тех, кто врёт!

Знаю — мир наш так устроен,
Что не хочешь, а соврёшь.
Но быть другом не достоин,
Тот, в ком чувство дружбы — ложь!

В жизни есть черта-граница,
За которой — зло во всём!
Ты из тех, кто там прижился,
Мы друг друга не поймём.

Жизнью бит я и туману,
Слов не верю — за ним ложь...

Желтеет лес, туманом серым укрываясь,
Коврами теплыми настил.
По мягким листьям я бродил,
Росой с деревьев умываясь.

Немую тишину ловлю,
Вокруг на мили воздух слышно.
И даже я,как будто, лишний,
Вторгаясь, шорох издаю.

Крадусь,едва ногой ступая,
Плыву среди покрашенных берез.
Я осторожней стал всерьез,
В едва заметный фон вникая.

И, на мгновение застыл.

Смешавшись с прелестью лесною,
И слушал листьев разговор.
Что падая с ветвей считали,
В считалки весело играли,
На мхах...

И демоны слетелись на погост,
И ангелы навек осиротели.
Мы к нетям возводили присный мост
И в бездны роковые возлетели.

Истленней пада, язвы моровой
Грознее -- тьмы горят, во славу знати
Нощь бязью устилает гробовой
Звездами прокаженные полати.

Ах, в зареве светлее небеса,
Трапезные полны альковных брашен,
И лета цветодарная краса
Пылает и возносится от башен.

Наглянем к царским братьям на пиры
И дале повлачимся, этот морок
Цимнийский в смертоносные миры
Возьмем со пламенами...

Здравствуй Мой друг, сколько лет, сколько зим...
Видишь? Я уже стал седым,
Складки у рта, морщинки у глаз...
Ты присядь и послушай мой краткий рассказ.
Эти люди совсем обезумели,
Деньги, власть и разврат в головах.
Но ни капли в них нет слабоумия,
Осторожные ноты в словах.

И никто не признается в бедности
Эмоций, Мой друг, в неспособности
Якшаться средствами трезвости,
Кроме сексуальной праздности.
На ложь свою же молятся...
Святая ложь, ты слышишь?
И каждый хочет красиво...

Словно вскрытая рана
прорывается
голубовато-серая кровь зимы
из-под сна заливных облаков.
Скрипка снега играет
двадцать четвёртый каприс Паганини.
Ветер застрял в ветвях
росписью по керамике.
Швейцары дорожных столбов
приоткрывают глаза,
анонсируя рыхлой суглинок ночи, где иней,
как лиманные лечебные грязи,
оцепляет больное сердце.
Аорта неба
качает холодный воздух.
Снег перевязывает буро-чёрные язвы
травы; на больное место
ложится кошка. Тоскливо.
Уютно поздно. Порознь со всем...