Ловля жемчуга

Жил был на свете один Человек,
И его пол нам не важен
И жил он один в комнатушке своей
Богатством и пищей украшен

Он вешал на стены предметы,
Что радость дарили ему,
Но вешал на стены и те,
Что грусть посылали к нему

Как у всех, у Него были страхи:
Он боялся людей и событий,
Что могут повлечь перемены,
И Он постарался забыть их

Ему рассказали о Боге,
Сказали, что люди – ничто,
Сказали, что нужно молиться,
Чтоб было всё хорошо

И начал Он много молиться,
Просил избежать...

За козла Белов ответит,
Раз героев он не чтит
И в Писание заметил,
Что совсем не в лучшем свете
Предстаёт порой Давид.

То проявит благородство -
Не пронзит царя копьём,
То на женщин поведётся
Иль в предел чужой вопрётся
С невоспитанным жлобьём.

Так ведёт себя порою -
Ангелок пред ним абрек.
Что сказать нам про героя -
Всё в нём, вплоть до геморроя,
Одним словом – человек.

Взять других, те ещё хуже.
У Саула нрав такой,
Хоть сдавай его в психушку,
Жизнь его как погремушка...

Как мне сказать, что сердце ноет,
Что всё в душе горит?
Что не могу я здесь себя оставить,
Что без тебя мне жизни нет!

В моих виденьях сонных
Ты рядом, мне тепло!
А как проснусь от оных,
Становится темно!

Ты ловишь каждый вздох мой.
И тоже только в грёзах сна.
Ты счастлива со мною,
А просыпаясь – тишина!

И каждый раз, когда ты снишься мне,
Ловлю твой вздох, твои отчаянья -
Что наяву не быть с тобою мне.
И хочется уйти, не просыпая!

Мы вместе лишь во снах своих,
А сны...

Он и Она -
В полумраке тела,
Тихий стон издаёт лишь Она,
Наслаждением Она придана.
Что чувствует Он, догадайся сама.
Но Он молчит.
Ничто не связывает их -
Лишь ночь сегодняшнего дня...
Проснулись молча.
Ухожу,
Но поцелуй его ловлю,
Такой холодный, неродной.
И всё осталось за чертой.
Он и Она -
История исчерпана до дна.

Легкий призрачно-лиловый
С фиолетовой каймой
Мир дарующий основы
Пишет жизнь моей рукой.

Пишет знанием изъятым
Из сокровищниц души,
Для ума дает богатый
Жемчуг знаний Акаши.

Не пишу--чего не знаю,
Самомненьем не грешу,
Опыт рифмой излагаю--
Путь свой к Свету возвожу.

И ступеньку за ступенькой--
Из хранилища глоток
Новых знаний, но и стенкой
Между нами ум встает.

Ну и пусть! Имея данность
Возрождения себя,
Разрешаю многогранность,
Ум и душу не членя.

Было время...

Я ничего на свете не боюсь,
Я очень много в этой жизни знаю,
Мне на чужих примерах все известно,
Зачем тогда сама с собой борюсь?

Как будто существует две "меня",
И первая - умней, взрослей, сильнее,
Другая - как ребенок, так наивна!
И кто из них в действительности я?

Рассудок, чувства - вечная борьба,
Любви мы ждем, любви боимся. Странно..
Бог знает, может ты - моя судьба,
И встреча наша не была случайна.

Влюбляясь, растворяюсь без остатка!
Кидаюсь с головою в этот омут...

Что за бардак здесь?! Боже! Что за сцена?!
Да что творится в этом странном доме?!
Листы бумаги на полу... Какого хрена?!
Столы и стулья в предмятежной коме.

Я на ходу ловлю шальные взгляды.
Ботинок чей-то мимо уха пролетает.
В кармане тают крошки шоколада,
И телефона трель на нервах мне играет.

Инопланетный гость визжит мне в ухо,
За ним еще десятка два таких же.
Не отстает он, как назойливая муха,
Пытается визжать как можно ближе.

Что за бардак здесь, боже! Что за сцена?!
И...

Дрожь свечи
льется на волосы
расплавленным золотом.

Ты выходишь из шелковой тени,
словно нимфа речная.

Юные розы роняют свой цвет
к твоим ногам.

В нежной груди –
сладость полночного голоса,
струны ветра волнением
отвечают.

Меня уже нет,
я исчезаю тягой к губам,
где яблочный сок, черемуха, вишня
тают мартовским снегом.

Танец света –
медом по жемчугу кожи.

Души бездорожье
снова слышит
песни Эдема.

Какую заповедь я нарушу,
Какое я совершу злодейство,
Когда по чьим-то славянским душам
Пройдусь колючим своим еврейством?

На гнев и зависть их обрекая,
Созвучий стаи ловлю на круче.
А вот такая я, вот такая!
И лучше вас, потому что лучше!

Я — маг и лекарь, поэт и воин,
Судьбу штурмую с упорством танка,
Не потому что мой папа — Коин,
А мама — угличская крестьянка.

Ведь не они мне вручили лиру
Наследным брендом — а ну, владей-ка,
А те, что мир полагают тиром
И в спину злобно...

Утренним смогом тучнеет будней осадок.
Нежный рубец расставанья
сращен в прозаичную глубь.
Памяти вкус еще тонок и огненно сладок,
оближи лишь пурпур обветренных губ,
лишь оглянись, там объятия рук,
там в поэзии белого сада наш круг
замыкается снегом на расстоянье,
растопленным снегом.
Но утренний дым настойчиво сер.
Забудь, забудь, что небо болеет,
туман, как мираж, как вымысел глупый,
как сон ледяной, каменной мессы.
Когда под ноги крошится мел,
я знаю, доподлинно, что я...