Ломать

Москва, как много в этом звуке
Для сердца русского сплелось:
Бей черноту, кавказцы - суки,
Стальным прутом ломай им кость.

А ну, братва, айда на рынки,
Пора и к делу от угроз...
И вот под кованым ботинком
Хрустит в снегу разбитый нос

С горбинкою, а не картошкой.
Он формой всех своей достал,
Его подправили немножко,
Курносых чтоб не раздражал.

ОМОНа бравые ребята,
Свой отработали приказ,
Им не нужна ума палата,
Чтоб палкой врезать между глаз.

Полковники зато жируют...
Да...

За мужество вручают орден.-
Заслуги ценят по делам.
Замужество – Союз Священный.-
Хомут до смерти, Милых Дам!

К вам день, однажды в год, приходит.-
Фужеры ввысь, за Милых Дам!
И хахалем «любимый» бродит,
роняя всё…- Ну, полный срам!

Рогами двери отпирая,-
сосед «рогатый», а не он!
Всю жизнь, в блаженстве пребывая,
сомнением, в веру упоён!

Пускай стадам рогов кудрявых,
Истории потерян счёт!
И нежность мужество ласкает,
а красота к себе влечёт…

Союз Священный, жизни наши...

Как глупо и смешно искать в стихах
Невидимость волнующих моментов,
Внимать пинкам скандальных рецензентов,
Ответы подбирая впопыхах,

И спорить с привередливою строчкой,
И клясться не последней запятой,
Оправдывая творческий простой
Весомой уважительной отсрочкой.

Как глупо и смешно искать в ночи
Открытые приветливые лица,
В чужую дверь отчаянно ломиться,
Не в силах подобрать слова-ключи,

И вновь плестись нетрезвою походкой
В какой-то переполненный кабак,
Чтоб с кем-то где...

Привет, Я твой ангел.
Отныне с тобою
Я буду везде: на земле, под водою.
И в мёрзлую зиму, и в жаркое лето
Отныне с тобой провожу время это.

Я ангел, которому крылья ломали,
Которого брали и просто швыряли...
Но с каждым ударом крылья сильней
Становятся только мощней и светлей.

Я ангел твой. Я просто тяну
Сейчас к тебе руку
И очень прошу,
Пойдём со мной в мир,
В котором нет лжи,
Где место лишь вере, надежде, любви!

Сиджу та сумую біля вікна
Сиджу та гадаю “Чому я така?”
Краплинки стекають напроти вікна
Як мені зрозуміти “Чому я така?”
Чомусь хочется плакать, сліза не стека
Забытая музыка юности дней
Бегущая в даль за широты полей
Напомнит о нас и про наши мечты
Когда мы любили и были близки

Блеск твоих глаз не забыть никогда
Тепло нежных губ буду помнить всегда
Объятья, растаять, упасть еще раз
Лишь мокрый песок может помнить о нас

Рассветы закаты сливались в одно
Не замечали вокруг...

А жизнь идет, года перебирая,
Так тает ночь, так звезды угасают,
Рассвет даря, так волны, набегая,
Одна другую догоняя иcчезают
И замки на песке смывают.

А мы несемся, троп не разбирая,
Друг друга за руки безудержно хватая,
Любя и восторгаясь, и играя
Свою судьбу и жизнь других ломая,
И иногда, порой, не отличая
В безумной этой гонке ад от рая.

Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота...
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом -
не смешок.
Вижу -
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
- Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут...

Как часто рубим мы с плеча
В порыве гнева, сгоряча,
Не разобравшись, и в слепую,
Снимаем голову чужую,

Ликуем, празднуем победу,
Как волки Мы идем по следу
Пусть будет славен наш разбой,
Лишь отомстив, найдем покой.

И ненависть сжигает желчь,
В безумии проводим ночь
Но скоро, мы придем в сознание
И нам не избежать, раскаяния

Порублен и распят на век,
Родной, любимый Человек.
Теперь скорбим, ломаем руки
до смерти, будем с Ним в разлуке!

Однажды странствуя среди долины дикой,
Незапно был объят я скорбию великой
И тяжким бременем подавлен и согбен,
Как тот, кто на суде в убийстве уличен.
Потупя голову, в тоске ломая руки,
Я в воплях изливал души пронзенной муки
И горько повторял, метаясь как больной:
"Что делать буду я? Что станется со мной?"

II

И так я сетуя в свой дом пришел обратно.
Уныние мое всем было непонятно.
При детях и жене сначала я был тих
И мысли мрачные хотел таить от них;
Но скорбь час от часу...

Двери в небо закрыты. Ключи не помогут.
Поломался хрустальный замок.
Обращаюсь я в гневном прошении к Богу,
чтобы он мне скорее помог.

Двери тяжки, слюдою окованы, медью,
а за ними – галактик пшено.
Млечный путь хлещет спины им каменной плетью,
и давно уже всё решено.

От чего же скребусь, подбираю отмычки,
пальцы сбиты, скула сведена?
Смотрит Бог на несчастного так, с безразличьем,
как на пьяницу смотрит жена.

Двери завтра откроют в сиянии строгом,
только ты не увидишь тот час...