Локоны

Париж. Площадь Согласия. Утро шестнадцатого октября
тысяча семьсот девяносто третьего года. Гигантская толпа
в ожидании дармового корма для развлечений (Мария любила забавы) –
по нервному полотну мостовой бежит инквизиторская телега Сансона; взгляд
королевы сосредоточен, спокоен и неподвижен; бледное лицо с красными кругами
под глазами, плотно сжатые губы – дерзость, высокомерие, пренебрежение – она знает –
всего лишь сиюминутная боль.
Площадь, одетая в могильную тишину, палач с...

Уходит старый год,
Спешит навстречу Новый Год
И месяцев двенадцать черёд,
Несётся в пляске новогодний хоровод!

Стремителен бег времени, а тройку времени,
Не удержать, храпят горячие и суровые кони, лоснятся спины,
И белый иней на уздцах. Но! НО! Кричит в сердцах
Возница и погоняет хворостиной, и снег в лицо, и, ах!

Несётся тройка вороная и снег летит из под копыт, полозьев,
Морозцем ветер щёки обжигает, а в кошеве невестушка
Зима и белая развевается фата, накидка...

Злится ветер за окном шипя,
Во сне, наверно видя лето,
Вновь на моём плече сопя,
Притихнет ангел до рассвета.

Я нежно локон отведу,
Любуясь носиком курносым.
Подарков я уже не жду,
К судьбе закончились вопросы.

И хоть строга она порой,
Я к ней претензий не имею.
В душе я знаю, ангел мой,
Каким сокровищем владею.

И рысью пусть бегут года,
Пусть за окном бушует вьюга.
С тобою будем мы всегда,
Не нужно мне надёжней друга.

Слепой настройщик, забывший свой камертон,
тук, тук (стук палочки об бетон (бордюра)), не
нашёл тон, ноту, он, (нота),превратилась в ноль, ло-
коть, луну, лоно в локон, колено в солнце и не
беда, что донце видно, дней, год уходит, скорей,
за ним тринадцатый, змеи чёрной, не надо убор-
ной, река, водяная зараза, гадина, вдруг укусит
или спасёт, мудростью отведёт, беду, «не найду
камертон не найду»,- пел степан, как всегда был
немного пьян и тянул ногу, его друг серёга, ехал
рядом...

В твоих объятиях я был как за стеной,
Ты тот, кто подарил ключи от рая,
Любовь сплела наши сердца между собой,
Мы были неделимы, дорогая…

Ты для меня была и солнцем, и луной,
Тем кислородом, что питал сознанье,
Мир свысока казался мне звездой,
Мельчайшею частицей мирозданья.

Я научился с тобой чувствовать тепло,
И слышать мысли, сродни телепату,
Любил когда в мое ты пряталась плечо,
Пьянел от локонов душистых, ароматных.

Все в этой сказке было сердцу дорогим,
Мгновенья...

Раскатывалось эхо над полями, и воздух кровью пах от выстрелов в тиши, ромашки черною росою обливались….
- Ты, выдержишь, Антошка! Лишь, дыши, - девчушка еле-слышно прошептала.
А рядом, взрывы бомб, скрипели гусеницы танков, вздрогнув над землей, ломались.

На белой ленточке ее висел заветный крестик, в глазах слезинки утонули в синеве. и хрупкая девчушка тащила раненного парня на себе.
- Ты, только верь, - шептали в гари ее губы, - настанет день, и спляшем мы с тобой. Антоша, мы в...

Поседели от ветра аллеи,
Снежным клеем увязнув друг в друге;
Я хочу, чтоб душа горела,
Как январская белая вьюга.

Ледяная коррозия кровель,
Облаков поминальная тризна;
Я люблю сине-розовый воздух,
Льющий слёзы на щёки карнизов.

От зари – тень золы; взгляд – как пепел,
Разведённый, пропитанный спиртом;
В безнадёжно чахоточном небе
Пьёт боярышник ангел-хранитель.

За метелью метель увязалась,
Губ свинец обагрив пеклом водки;
Я хочу, чтоб душа дышала,
На разрыв и навзрыд грузных...

Частица счастья на песке, горячее снега, бе-
га по спирали окон, спёрли, кокон, накопил
образов горсть, локон, гость, брось, рассыпь
на плоскости, брысь, россыпь, мелкопузыр-
чатая, сыпь петехии, не пройденная прямая,
ехали, памяти завиток, клок, не крюк, десять
вёрст, пёрст указатель, водитель заболел, где
предел, сил, колесил и по прерии, саванне,
пустыне, страусов яйца в корзине, будем раз-
водить, верблюдов, одеяла шить, пудов пять,
сафари опять, африка зовёт, кот на крыле...

Ні, сподобались мені
Не локони волос,
Що водопадом падають на плечі.
Не дивні дуги брів,
І не краса очей.
І навіть губи, в полоні яких
Хочу провести ночі,
Не ваблять так,
Як красота твоєї душі.

Волна омыла гибкий смуглый стан
На берегах прекраснейшей из стран
Я повстречал безумство алых дней
И сладость боли от сердечных ран.

Ты шла в накидке тропкою витой
Оливы спелой ветвью золотой
Игралась, солнечным звеня лучом
В закат прохладный направляя зной.

Не зная слов на языке твоем
Кричал душой и звал - пойдем вдвоём
Вглубь рощи, в тени дальних райских кущ
Средь резеды душистой тайный водоем

Как искуситель локон по плечам
Не скрыть одежде – телом горяча
Дотронься...