Льются

Вечер жизни нежностью заката,
Прикоснулся ласково души.
В мире осень, облака как вата,
А в горах туманно у вершин.

Льют дожди и реки половодьем,
Берега раздвинули опять.
В сито дней, водою жизнь уходит,
Не вернуть её, не задержать.

Под печали арфу, песнь заката,
На душе негромко споёт грусть.
Сделай жизни склон судьба покатым,
От себя, на нём дай отдохнуть.

Журавлей клин, жалобно курлыча,
Улетел туда, где ждёт весна.
Боль на сердце, враг мой закадычный,
Навестив, меня...

Склонили кисти, над немой травой, берёзы,
как ангелы над грешником льют слёзы.
Ты созерцания полна, и ты грешна,
ты безутешно молчалива, ты нежна,
что осени холодные запястья;
и тонет вечер в облаках твоих волос,
и падает в глаза червлёной мастью,
зарю бросая, как собаке верной кость.
Ты сумраком оденешься по-царски,
на землю ляжешь, словно кроткий пух,
глаза сомкнёшь, тебе нашепчут сказки
туман шоссе и неба чёрный круг.
Совьётся холод под твоей одеждой;
ты созерцания полна, пока...

Вспорхнёт, как бабочка зари,
твоих ресниц усталый отзвук,
и облака-поводыри,
разбавив померанцем воздух,

на верность присягнут закату.
Сквозь чёрно-белый дым ветвей,
вскрыв запоздалых встреч глиссандо,
проступит полдень фонарей –

ты вскользь помашешь маякам,
что льют янтарь в прибой метели;
ключ упадёт в родник замка,
обрызгав тишину за дверью.

Сорвётся, бабочкой зари,
с ресниц пастозный сонный ветер;
душа скучна, как трижды три,
но, скуки ради, и бессмертна.

Химера...

Июль. Ужасная жара.
Казалось, раскалилось небо.
Пожухла сочная трава,
В июле дождь весь месяц не был.

Лишь зеленеют там и тут
Лохмотья речной ваты тины.
Да ветлы споро слезы льют
У развалившейся плотины.

Все замерло, ни ветерка...
Одни кузнечики довольны.
Им, пегим, в высохшей траве
Живется сытно и привольно

Здесь зимою туманы и сыро,
В Новогоднюю ночь дожди льют.
Пересёк я почти что полмира,
И найду здесь последний приют.

Здесь предметы зовут все иначе,
Здесь другие у них даже сны.
Ностальгии здесь грустью оплачен,
Сытый быт мой и жизнь без войны.

Здесь беззлобный народ, но как всюду,
Все и здесь, живут кругом своим.
Я нездешний, поэтому буду,
До конца жизни здесь всем чужим.

Не ропщу — такова моя доля.
Но не знал, выбирая её,
Что тоска ностальгии так больно,
Будет сердце...

Выйду я в степь, ах как пахнет полынью,
Месяц серебром омывает траву,
А в небе вечернем, за темною синью,
Звездочки льют хрусталем в тишину.

Средь разнотравья, в лунном мерцанье,
Бежит быстрой рысью конь вороной.
Слышу сквозь ночь, его я дыханье,
Вижу я пыл, его удалой.

Грива по ветру волнами струится,
Ноздри расширил к ветру хрипя,
Конь одинокий по степи резвится,
Бежит над землею как будто паря.

Сколько в нем стати,неистовой воли,
Сколько задора в нем силы...

1
В тридесятом царстве
В тридесятом государстве
Мать всем,в своих покровах
Почивала за совесть ,а не за страх
2
Долго сказка сказывается
Да не скоро дело ,оказывается
Всё ,что должно проявиться
В эти покои смогло уложиться
3
И ,когда Кронос в силу войдёт
Огненная колесница завертится
Каждый дело по зубам найдёт
Жизнь обновлённая на Свет родится
4
Все чудеса пройдут своим чередом
Яркой ,как вспышка панорамой
За Сыном ,из непорочности идущим следом
Взращённым святой своей...

Как из лейки воду льют,
Словно птицы все летучи,
Молниями в землю бьют
Громыхающие...(тучи)

Слон, жираф и бегемот
Проплывают свысока.
Этот дружный хоровод
Называют...(облака)

Кто из тучки вниз идёт
И стучится сверху в зонтик?
Нам ответил их народ:
Капли мы, а вместе...(дождик)

Гром и молния повсюду,
Закрываю я глаза.
Никогда не позабуду,
Как раскатиста...(гроза)

Прокатился гул кругом.
И земля дрожит, и дом.
Рёв тот в небе голубом
Называют люди...(гром)

Утром видим у...

Наши мысли - мосты двух тел,
За словами идут деяния.
Я не знаю от чьих там стрел
Души снова полны страдания.

Наши чувства - следы от ран
Без надежды на заживления.
Если кровью идёт фонтан,
Значит не дождались прощения.

Наши встречи - всегда война.
Где сближению нет решения.
И зачем эти ордена,
Если лада нет в отношениях?

Наши годы уходят прочь,
Льют водою в канализацию.
Не возьмётся никто помочь...
Провести, разве, эксгумацию.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

Рабы сатаны диктуют моду.
На гей-парадах они в первых рядах.
Бедняжкам вечно не хватает свободы.
Виновник их бед, конечно, Аллах.

"Ах, злобный Бог, – не демократичный,
Вечно мешает своими запретами.
Нюхать или колоть – дело личное!
Хочу – застрелюсь. Пусть не лезут с советами..."

И беснуются серо-буро-малиновые в крапинку,
Изобретательны на новые извращения.
Чтобы вызвать шоковое удивление публики,
Кривляются в очередном самопревращении.

Вот один перец отрезал свой перец...