Лица своего

Боже правый, удивляет очень трезвое лицо.
Убеждён, употребляет только сладкое ввино!
Овал лица луне подобен,
Как зрелый плод,
Почти съедобен!
А.К.

Кто-то играет на виолончели,
Но беспрестанно фальшивя все «ре».
Мерно скрипят пожилые качели.
В старом, обветренном, тихом дворе.
Август. Воскресная ждёт беззаботность.
Солнце висит над усталостью крыш.
Можно забыть, хоть на день, о работе.
Полдень. Двенадцать. Ты все ещё спишь.

Запах духов, полированный столик,
Утренний кофе, к полудню остывший.
«Нет, я не сплю. Ой! А времени сколько?» -
Отклик на голос, тебя разбудивший.
Я умолкаю. Оставлю в покое,
Сон твой. Присяду тут, с краю...

Всё в этом мире, знаю, проходяще.
И всё таки средь зимней суеты
Хоть выгляжу сейчас немного старше
Зато остались прежние черты.

А дни бегут...
Кружит за летом лето
Зима, весна ...
Спешит за веком век.
Какое счастье здесь родиться человеком
И больше счастья не было и нет.

Но только люди всё спешат объединиться
Жестокость-одиночества причал.
У одиноких грусть лежит на лицах.
Не стоит в одиночество впадать.

Вглядись же в лица дивные прохожих
Улыбку и добро средь них найдёшь
И...

Когда тоска одолевает
Когда вино уж не пьянит
И грусть печаль сплелись в объятьях
Любовь оставив позади
Я, помолюсь пожалуй Богу
Под ясным пламенем свечи
И расскажу ему о боли
Грешной души
А тех слезах, что не утихнут
Что, льются словно дождь
Ведь душа моя не потеха просящая любовь
Я, попрошу его послушать
Молитву сочинив
И робко у иконы помыслить о любви
Скажи Господь ведь не ужели страдать предаться о любви
Можно в это бремя любовь приобрести
Ответь зачем мы верим, надеемся и...

Страна моя, ты странная для многих,
Для нас ты - и Земля, и Мать в одном лице,
Для всех родных, приёмных - видит Бог их,
Близки твои пути, милы дороги,
И, если кто-то киснет от "изжоги",
Откроешь двери, и проводишь на крыльце!

Мы - русские всех наций и религий,
Кроме людей - "не так", "не в ногу", "невпопад",
Века в гармонии мы, не безлики,
Культуры, племена народ великий
Сплели, и радовались Божьи лики:
"Не грешен Богу, и царю не виноват!"

И ныне пред языческой угрозой,
С...

Наша осень будет тихой,
и беспечной от седин.
Даже если будет лихо,
и останешься один...

Наша осень будет нежной
От несбывшихся надежд...
И любовь – такой безбрежной
И свободной от одежд...

Наша осень будет вечной...
Будет вечной. До зимы.
С ней уйдём Путём мы Млечным...
И останемся в ней мы...
* * *
Я люблю тебя, осень, за золото,
что шуршит под ногами и шинами,
За дожди, за туманы, за молодость,
чуть увядшую, но несокрушимую.

За багрянец, за листья на улицах...

Ни понять, ни простить- отречение хуже всех бед:
крест на прошлом и снова пылится дорога,
а спокойствия так же как не было- нет-
только боль половодьем- ее слишком много.
На лице соль слезы не смахну- под дождем
растворится в воде и на мокрой одежде
мы ее отголосков уже не найдем,
и как идолу будем молиться надежде.
Ни понять,ни простить - отречение хуже всех бед:
на душе для спокойствия ночь, мгла и стужа-
не ищу оправдания- знаю, что нет-
потому что уже не любим и не нужен.
Потому...

Закрыть глаза, забыть о всех, о всем.
Исчезнуть, раствориться, испариться.
Но, мысли – словно по стеклу гвоздем,
и в памяти круговоротом лица.

А, может, это все – одно лицо.
Одно, меняющее лики-маски.
Одно мгновенье, ставшее концом
всего – в палитре изменило краски.

Как камень, что лавиною влеком,
лечу на дно – сама тому виною.
Я отреклась в отчаяньи слепом,
когда беда катилась за бедою.

Сдалась на милость – но кого? – в горсти
сжимая пепел веры… Испариться?
В ногах валяться...

солнце не взойдет и не сядет
а мы будем заниматься любовью
пройдут тысячелетия
и тысячи наших оргазмов
озарят вселенную


* * *
сломанную флейту уносит море
а ветер вслед на арфе вторит
у белого камня последней гряды
волна замывает наши следы


* * *
сжимая микрофон
ты мир в когтях сжимаешь
и выпускаешь птиц души
что с криками открывшейся свободы
на волю вылетают - песней


* * *
рыбка плавала
напротив лица
что-то пытаясь
сказать-намекнуть


* * *
на свитке с...

Три мудреца, всхуднув с лица
В трусах бродили из свинца,
Когда в реакторный отсек
Загнал их страшный гомосек.

Три мудреца, допив винцо,
Пошли прохожим бить лицо.
Но повстречал их Норрис Чак
И... снова палки от нунчак.

Три мудреца, маци поев,
Пошли охотиться на дев.
Нашли одну себе и что ж?
Их всех изгрызла мандавошь.

Три мудреца, прибыв в Нью-Йорк,
Попасть решили в местный морг
И вместе прыгнули с моста...
Ну что тут скажешь - красота!