Лист бумаги

Опять вы про моря да горы!
Я верный труженик земли-
Мне наши сельские заборы
Милее к сердцу прилегли!

В воде противные медузы,
Как кислота у них вино-
И те же дыни и арбузы,
А бабы-так совсем не то!

Давно уж выцвел и задвинут
С югами тоненький альбом-
Как говорится-грейте спину-
Болезни вылезут потом...

***

Приятель,поменяв ограду-
Досок два куба,пуд гвоздей-
Залез в нежданную затрату:
Гонял копающих свиней-

Ругал соседа тракториста,
Что взял нетрезвый разворот...

…в словах – как в натянутых струнах
ждет залпа свободы аккорд,
в линиях – музыки лунно-
звездной, ночной, прекрасная плоть,
в нотах – гармония строк,
звукопись солнечной браги,
в слоге – красок поток,
излитых в пространство бумаги,
в бумаге – душа живого,
живого огнем, ветром, морем, закатом.
…круговоротом линии, ноты, слова,
слога, колера, лада
мир рождается снова,
вселенная дышит рядом.

Каждый пишет о берёзах
И любви в осенних грозах.
И о радостях своих,
Только грусть, печаль таит.

Но, а я грусть изливаю
На бумаге в час ночной.
До сих пор душой страдаю
Без любимой и родной.

Мне была она отрадой,
Песней звонкой соловья.
Ничего уже не надо
Без тебя мне, без тебя.

Нет и смысла жить на свете,
По утрам встречать рассветы
Без тебя, стал без тебя
Одинок, как ветер я.

Но, а пишут о берёзах
И любви в осенних грозах.
На бумаге в час ночной
И любимой и родной.

В старом городе губернском,
У подножия горы,
Жили в доме деревенском
Две красавицы-сестры.

Станом стройны, ликом нежны,
Нравом кротки и чисты,
И добры, и безмятежны -
Воплощенье красоты.

Звали старшую Наташей,
Ей от роду двадцать лет.
И Наташи нашей краше
В целом свете просто нет.

И вторую вам девицу
Уж представить я готов:
Звать Еленой молодицу
Восемнадцати годов.

Чем девицы эти жили.
Я включаю в свой рассказ:
Зарабатывая, шили
Сестры платья на заказ.

Как-то...

Мы писали кровью на влажной бумаге ночи портрет предвестия мая,
До звезды восхода, до кровавой купели востока,
Последним штрихом опрокинувшей теплое небо в наши сердца.
Угольная сырость асфальта, словно каменная роса, кажущиеся холодной пустыней коробки домов.
Я не могу остановить пурпурную жидкость, льющуюся на пожелтевшую бумагу
Утренних ветров, я не в силах прервать родниковую песню раненой плоти весны.
Привкус вчерашней любви плачет гранатовым ожерельем отражения глаз, алмазная соль...

Менеджеру - офис, компьютер и скрепки.
Боссу его – одеколон терпкий.
Продюсеру – юное дарование,
И горькое в будущем расставание.

Для полицейского – власть и фуражка.
Форму носить, наверно, не тяжко.
Актёрам кино – ролей героев,
Их жизнь вне экрана так дорого стоит.

Мне бы утра без дождя,
Да по улицам ходить.
И смотря по сторонам
На бумагу душу лить.

Пропускать через себя:
Радость, боль и труд до пота.
Вот такая у меня
Пустяковая работа.

Всем важным министрам...

Перо гусиное, бумага
И колыхание свечи.
Усталый взгляд седого мага
Куда-то в даль глядит в ночи.
В ладонях сжатая бородка
Вся измочалена вконец.
Он знает точно, что короткой
Тропой спешит судьбы гонец.
Рисунок смысла не ложится...
Бумага ждет последний штрих.
Как же сумело позабыться
Заклятье нужное в тот миг,
Когда оно настолько важно,
Чтоб сохранилось на века
Все, что отстаивал отважно
Еще ходя в учениках.
Он сотворил знаменье к двери,
Поставив времени заслон.
Ну вот! В какой...

Не могу придумать, больше не стиха,
Вместо строчек ясных, сыпется труха.

Всё, что смог придумать, схоже так на пыль,
Кажется бумаге - чувствами остыл,

Жалко, глупо видеть - этой жизни край,
Но я помню ярко, ярко помню май.

Лето просто кончится, новый будет круг,
Но с тобою вместе, в осень старый друг.

Пусть бумага тихо отдохнёт в углу,
Я же в голос с ветром
"Лишь тебя люблю"

Контра-ревизионное Величество
Служебный занимает кабинет.
Дородное, спокойное, обличием
И внешностью как статуя античная,
Моложе, правда, на две тыщи лет.

Как ранее жрецы богослужения
Несли дары в молитвенных домах
К Величеству с особым уважением,
Так и теперь ему на утверждение
Приносят кипы жертвенных бумаг.

Написаны они не на папирусе,
Визированы царственным пером
Начальника отдела Божьей милостью.
Что вбито к исполнению, как клинопись,
Не вырубить потом и...

Завершили дожди свой осенний обряд. Стало тошно.
Стало скучно смотреть на давно посеревшие дни…
А мне думалось раньше, что хуже уже невозможно ,
Но они потухают, мои неживые стихи…
Им так трудно дышать, мысли весь кислород перекрыли
Им теперь тяжело и совсем рассказать нелегко,
Что они на бумаге, всё в жизни моей открыли.
Что они на бумаге моё оживили перо…
И кружатся вокруг меня белые перья свободы,
Белый бархат зима раскидала по здешним полям…
Забирай же скорей ледяные свои законы...