Лирик

Красиво в горах
Горы развевают
На ветру страх
Горные козы
Смотрят с высоты
Кто мы для них?
Даже не козлы
Люди лишь
Воздух прозрачен
В горах
Козы скачут смело
Оставляя на камнях
Клочки шерсти белой

Милая, хочешь вина?…

В сумерках комната в цвет хризолита.
В стеклах стоит то закат, то молитва…
Только вот слов не понять…


Ты не сердись на камин.
Там 19-й век догорает…
балы… театры… и орлик двуглавый…

Хочешь вина, Натали?


Я уж не чую крестец…
Скоро уедем в метель… с бубенцами…

Арендт сказал…
мне не долго осталось…
тяжек… дуэльный свинец…


Что-то уж зала темна!…
Ты прикажи сальных свечек побольше…
Как же болит всё… о, Господи Боже!!…

Ангел мой… хочешь вина...

Как же мне до тебя достучаться?…
Душа-душенька… Рыбка с невода…

Ты не носишь хиджаб. Как турчанка.
Но зашорена. Дальше некуда.


Я на встречу с тобой — не напрашивался.
Просто нас накрыла поэзия.
И теперь — мы все однокашники.
Но не путай. Не борщ. Не месиво.


Мы должны — и дождям, и улицам.
Не деньгами должны. А верою.
Мы живем на земле. Мы учимся.
Ну и мокнем — порой атмосферною…


Ты не бойся грозы. Моя модница.
Ты не ерничай. И не подличай.
И не тронет ни гром...

Откуда в тебе столько терпенья?
Ты можешь многим помочь
- Я ведь крестьянин, я знаю
Урожай не вырастает за ночь
Я не просто жду и терплю,
Я ощущаю!
Как растут колосья на ветру
И растут и вырастают
И как набирает силу колос и
Созревает
И это радует сердце мое
Умиротворяет
И тогда земля
Нежностью какой-то неземной
Меня наполняет
В спокойном терпении моем
Скрыта, сила земная, большая
От работы мне становится легко
Я тружусь в свободе своей
И как будто летаю
Каждой весной
Я...

Стоит гаишник на дороге
Один стоит
Молчит

Тихонечко себе поет
Чего-то ждет
Поет

Стоит гаишник на дороге
Стоит, задумавшись о Боге,
И вдаль глядит
Свистит

Под утро он устал немного
Светлые глаза его,
Чистая с утра дорога
И он поет

И только иногда
По его дороге,
Одинокая
Машина пролетит

Стоит гаишник на дороге
Один стоит

Абрикосы зацветают рано,
Веет с них морозом поутру…
Ты ко мне слетаешь как дурманом
Первым поцелуем на ветру!

Ты бежишь ко мне из подвортка
Будто с детством наперегонки,
В бело-резвом платьице коротком,
А под чёлкой реют огоньки.

Ты из Евтушенковских девчонок,
С той поры, Онегинских Татьян,
Симоновских ждальниц обречённых
И ещё не изреченных тайн.

Ты скользишь по рёбрам Ниагара,
Ты висишь у века на плече,
Ты девчонка первого загара,
Ты не заюлишь - ни перед чем!

Замшелым жгутом илисто-мглистые жилы дорог
расползлись по житнице полуночных дубрав.
Мельхиоровой зыбью, звёзды, с заводи из закваски
каменноугольной, смотрят в рукав

индиго-излучины. Разливает зефир кагор
по коронации зодиака. В зените – идеограмма
лунного изобилия, исповедальная каллиграфия
ментоловых трав. Короткометражная драма,

упавшего драхмой листка, заземляет
едко-чёрную жатву, замогильный жребий
камерных закоулков, клейко-кадмиевое кровопускание
селенового колье на...

Друг, это — не щебенка.
Это хрустят нервы.

Ты не кури. Ты слушай.
В сердце
уши воткни.

Главная наша задача — выбраться в створ неба.
Тихо уйти. Живыми.
Тихо. Без беготни.


Друг, это не ущелье.
Темная вена на локте. Узкая и кривая.
С кровью. И с тишиной.

Слушай щебенку. Слушай.
Мы ж с тобой — в разведроте.

Да не глотай так с фляжки!
Вот дурачок шальной…


Мокнут бинты в закате…
Мокнет луна в исламе…

Что там в меню… на завтра:
пуля?… иль новый стих...

Ну вот…
душа ждала вас… и продрогла…
А с вышины — то капли… то картечь…

Уходит за висок моя дорога.
Чтоб показаться снова из-за плеч.


Бездомны мы сейчас. Иль домовиты…
Улыбчива — иль хмура к нам судьба…

Нас всех хранят отцовские молитвы
И нашей мамы
к Господу
слова.


Не важно… суахили или польский…
Но важно… что звучат слова любви…

Сердечные родительские просьбы
встают над нами
небом голубым.


И нам дают и силу, и свободу…
И нас ведут с букетом в первый...

Ночь движеньем огней
Отражает ночные пороки -
Дефиле окружных
И безумный азарт казино.
Немотой в темноте
Остаются седые пророки,
Не нужны они ныне -
В бокалах искрится вино.
Вот потливые руки
Обнявшие тощие бёдра.
Эту похоть движений
Дублируют лица зеркал.
В ночь по зову желанья
Всяк будет жеманно осёдлан,
Оставляя на утро
Растянутый жаждой оскал.
И червивость услад
С безразличием спальных районов,
Вызывают вопрос
О пригодности личных вещей.
Миллиону плевать
Хоть на сотни...