Линии тела

Ладоги мудрая проседь
к линии горизонта
мысли мои уносит
топит в волне вопросы
сосны кивают гривой
ветрено и задорно
быть хоть чуть-чуть счастливой
жизнь моя просит… скромно
и одинокой чайкой
в небе царит… Надежда
что горести сгинут стайкой
а ты молодой как прежде…
что вдоволь вина и хлеба
и рядом родные души
и диск золоченый Феба
все слёзы мои иссушит

Два Вуйки зітхають у шинка,
Їх дух морочився в дорозі,
Завітали ж до тихого кутка,
Й кинули торби на підлозі…
Загукали, власно, молодця,
Сплатили за закуску в касі,
Отримали вчасно «холодця»,
Ще якісь милі прибамбаси…
Були замовлені й котлети,
Перець фарширований, лині,
Сир, запечений в омлети,
Устриці в червоному вині…
…шматує Вуйко вже котлету,
Що за грець, хиряві враз діла?
Волосся тчеться, увись, до Свєту,
Ось й офіціантка шкандиба…
– Кухар – людина однорука
(Й каже...

Месопотамия.
Аккадская держава Саргона Древнего.
Вавилония.
Ассирия.
Держава Ахеменидов.
Империя Александра.
Государство Селевкидов.
Парфянское царство.
Государство Сасанидов.
Арабский халифат.
Сельджуки, монголы, османы.
Сырцовые платформы зиккуратов
Еще помнят царские списки.

Очаг песков и ила…
Восточная деспотия.
Узкая линия злачной почвы
Вдоль нильских брегов.
Горные цепи гранита,
Базальта, песчаника, алебастра.
Золото Нубии, медь Синая.
Папирусы Мемфиса
Объединяют...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Десь тут земні вихряться струми,
Вітри разючі цокотять…,
ЛЕСЬ супротивить точку сили,
Він знов чатує рибку в снасть…
…ох, лихо – закінчились черві?!
Та ж це є фінішний колапс,
Тут час, як раз, клювання вперті,
Мож, вірогідний мнеться шанс…
…й рибак знаходить білу тріску,
Усе здійнявши навкруги,
І олівцем там ставить риску,
Червоний напис – черв’яки!
Й кидає в воду це творіння,
Яскраво розійшлись круги,
Також, спарились і сумління,
Що рибка буде – хоч куди?!
Гачок на трісці у...

Ты всё стремишься мир сей постигать,
кому, скажи, души твоей порывы
нужны? Её сгибают ветры, ивы
не так скрипят, как больно ей опять.

Не знаешь ты, о чём просить ещё,
туманность ночи мир заполонила,
звучат глаголы «было, было, было...»,
глумливой стаей кружит вороньё.

Не изменял хотя бы лист бумажный
с изломанными линиями строчек,
терпел надрыв и неуклюжий почерк,
эмоций всплеск и проявленье жажды.

Её не в силах утолить никто.
Тягучим ожиданием томима...

Дневной узор, отобранные нити….
А утро вновь потребует моток.
И попугай кричащий на иврите,
Уже с крыла идёт на оверлок.

Угасший взор, рождение созвездья.
Мерцающие звёздочки зрачков.
И не возможно скрыться от возмездья,
Ослепших от безвыходности снов.

Вот день и ночь - два чуда, две стихии,
Два вечных сердца бьющихся во мне.
Коса моих двух судьбоносных линий,
Фитиль от бомбы, пляшущей в огне.

Мгновенье взрыва – яркий день в убранстве,
А после ночь – кудесница...

Солнце за деревьями
Навсегда осталось.
Ты улетаешь в сторону
Его лучей прощальных…
И катится солнце
По линии горизонта…

Будь спокойным,
Как снег на проводах,
Не унывай, трудись как вол…
Медленное,
Медленное угасание…
О чем, о чем она,
Эта песня?

Зеркальна гладь пруда,
Кувшинок белых островки,
Притягивают взгляд своей бесхитростной красой,
Улыбку вызывая и восхищение
Чистотою цвета на фоне сочной зелени листвы.
Движенья нет,
Камыш застыл,
Как стражник белизны отчаянной кувшинок и тихого спокойствия пруда.
Нет, не от мыслей и меня, от времени его он защищает.
И даже буйство красок осени не властно нарушить сей покой.
Ни одного листа на зеркале.
И нет в палитре охры, нет мадеры…
Индиго,
А на нем пастель оттенков...

Солнечный зайчик
…О кораллах и морях песня пелась.
И отчаянно гитара звенела.
Мне понравиться тебе так хотелось.
Жаль, что сердца предложить не посмела.

Мы в судьбе своей давно капитаны.
Жизни вахтенный журнал врозь листаем.
Между нами города, океаны.
На ромашке я давно не гадаю.

Ты плыви, плыви, бумажный кораблик,
В те края, где люди горя не знают.
Где, по-прежнему, мой солнечный зайчик
Моросящею весной не линяет…