Лин

Лунный свет дарил благословение
А мама нежную линию груди
Дивный момент открыл рождение
А мир, цветущую лилию зари

Невинный сонет озарил пробуждение
Когда вы с мамой были одни
Слезливый отец родил стихотворение
Видя твой первые дни

В длинном списке средь чужих фамилий,
Здесь была когда-то и моя.
Но в моей судьбе нет нужных линий,
И из списка вычеркнут был я.

Был не лучше всех, не хуже многих,
Но должно так быть — так суждено.
Отчего-то так решили Боги,
Что в том списке, быть мне не дано.

В Бесконечном, точку мы любую,
Можем центром для себя считать.
Ведь в себе по своему рисуют,
Люди мир, стремясь его понять.

Бесконечен Самый Главный список,
Судьбы список — в нём ВСЕ имена.
К своему в нём центру, каждый...

Разбавленным мёдом по нервной кривой
Сквозь серое небо солнце стекает
И капля за каплей вязкой стеной
Промозглое - графику линий стирает

Фигуры деревьев корявы и лживы
Они несуразны и даже грубы
И нищенкой жалкой природа рыдая
Всё клянчит утерянный запах весны

Взаймы не даётся души пробужденье
Тупик ожидания сводит с ума
Пугающей и неживой мезансцене
Застыли как глыбы из камня дома

Все мрачно, нелепо, безвременно, глухо
Движенье на месте из детского сна
Агония, крики забвения...

Листва, головой поникшей,
разбавила вечер,
где тень взмахнула крылом.
Кто-то должен быть лишним –
нулём,
делённым на бесконечность.
Упрятав мысли
на самое дно,
провожаю крик чайки
свечкой усталого слуха,
словно случайной молитвой.
Взгляд, очерченный
береговой линией,
я потеряю тебя уже завтра;
смотри же
за умирающим солнцем,
один на один,
под маятник волн,
сжимая прибой в груди
и чувствуя привкус
солёного ветра
на кончике языка.
Тот, кто проснётся завтра,
будет уже...

Тишина. Треск свечи. Перо.
Чуть вздрагивающее, нервное дыханье.
Зашторенное грязное окно,
И еле слышное метели завыванье.

Умолк усталый Кишенёвский люд.
Затих хруст снега от саней.
Поэт изнемождён и худ,
Но пишет всё ж о нём, о ней.

И «Плод ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет»
Являет миру пера скольжения,
Тонкая линия - чернильный след.

Поэт героя невзлюбил.
Лишил родни, любви и друга.
В глуши Онегин деву полюбил,
Но генеральшей вскоре быть его подруге...

«Да, тяжести, вам, носить нельзя, только, прошу, не путать и не смешивать всё в одну кучу, опущение матки, грыжи, (прямые и косые, паховые, пупочную, белой линии живота), тромбоз геморроидальных улов, варикозное расширение вен нижних конечностей, слоновость, сердечную недостаточность, рак, (геморрагический и ишемический) инсульты , цирроз печени, хпн, хобл, бронхиальную астму, сахарный диабет и т.д.».

Ты скован и сдержан собою, и воля, собаки ук-
ус и стерха печальный полёт, нет, ничего не...

Да! Не зря МЧС в России расширяли...
Чтоб трупы по России собирали.
Ведь не проходит ни одного дня,
Чтоб не упокоила кого-то здесь земля...
Вот вертолет в Хабаровске разбился
И кто-то вновь детей своих лишился.
В Амурской области иномарки в ДТП попали...
У пешеходов жизни там отняли
И так повсюду и везде,
И в воздухе и на земле...
Гибнут люди... женщины рожать не успевают...
Как народ в мирное время уничтожают.
И конца и края невидать...
Прости нас Родина... ты мать!
Что мы ума не...

На путь праведный он встал...
Поднялся на высокий пьедестал.
Чтоб заявить всему народу...
Надо дать ворам свободу.
Да! По понятиям объяснить...
Непристойно так здесь жить.
Обворовывать страну
И пускать её ко дну.
В ней уж нечего и брать,
До нитки обобрали... Родину мать...
Пора в Европу всем линять,
Кто научился миллиарды воровать.
Прошел школы мужества...
За решеткой ужаса.
Там хорошенечко прижиться,
Кое-куда братве внедриться...
По сто миллиардов потянуть
И в Россию их вернуть...

ШОКОЛАДНЫЙ КОРОЛЬ

За горами, за лесами, за чудесными долами
Шоколадная страна берег моря заняла.
Из отборных шоколадин
Там дворец построен ладный.

И Великий Шоколад
Там на троне править рад!

У него Премьер-министр
Трюфель, преданный артист.
Первым он всегда с утра
На ковре у короля.

Задаёт король вопрос:
- Как стране моей спалось?
Тот всегда ответить рад:
- Сладко! О, Великий Шоколад!

Из большого сундука
Доставал король тогда
Шоколадку для льстеца.
Вмиг её Премьер...

Ты смотрела сквозь дождь,
ты искала застывшее время,
то, что списано было
с каменных линий
древнеегипетских
статуэток цариц,
но часы
монотонно ровнялись
на угасающий запад,
не прощая солёную влагу
и тёплую нежность
под полуприкрытой
портьерой ресниц;
и только
воздушно-лиловый снег,
лежащий на склонах,
забытых временем, гор,
и только холодная плоскость воды
у подножья туманных хребтов,
принимали твоё одиночество,
как своё совершенство.