Лихие времена

Как быстро летит время,
Как мало его ценим,
Как много себя тратим
На мелочь и пустоту...
Земли растворить бремя
Сроднились судьбой с теми,
В ком должное, чтобы дать им
Заботу и теплоту.
Без устали бьёт сердце,
Душа соловьём в клетке,
Запела бы, да неволя
Пленит недоверьем себе,
На страх заперты дверцы
И шепчут марионетки, -
"Такая твоя доля,
Уймись, покорись судьбе."
Мы - дети Творца! Братья!
Пристало ли нам трусить?!
Пристало ли тлеть прахом
В беспечной...

Я должен исчезнуть. В лучах заходящего солнца
лишь фальшь и усталость. Страшит потухающий взгляд.
От дерева жизни отрежет ненужные кольца
вновь Время. Ему не сподручно катиться назад.
Оно, устремившись вперед на своей колеснице,
Бежит, на крутых виражах не щадя никого.
Всё тот же сюжет нескончаемой повести. Лица
меняются только. Уж я персонаж не его.
На сцене не драма, а методы проб и ошибок
И поиск иного для дерева жизни звена,
Поэтому Мир так непрочен, а жалок и хлипок.
Безжалостно...

В пустынном странном граде
Огня столб жарко-жаден.
Застыло небо слепо,
Что птица в темном склепе,

До отвращенья смрадном.
Струится лава гадом –
Достать, обжечь, оплавить
Растерзанную память.

Иссечен мрамор градом.
Стена просела рядом.
Слезой ползет по щелям
Потерянное время.

Presto - темп суеты сует,
время пляшет. Стрелок разбег
усмиряю, зимний рассвет
чист и холоден. Синий снег,
фонарей золотой прищур,
кружева ограды чугунной,
доминантой меняют C-dur
на триоли сонаты Лунной.
Провода призывно поют
под фальшивые скрипы качелей
про мирской покой и уют,
про круженье серых метелей...
И в подъездах-кошачьих селеньях,
укрываясь от стылой зимы,
размурлыкались нотой весенней
повелители вольной тьмы.
В подворотню дудит сквозняк,
барабанной дробью...

Томленье духа и желанье плоти сливается в волшебном поцелуе...
Расставить запятые меж словами и точки между выдохом и вдохом,
забыть на время Хроноса проделки, в песках пустыни призрачной кочуя,
и вспомнить золотого меда вкус, стирая грань меж "хорошо" и "плохо".
Не повторять забавы малолетства, и горечь ржавую не пить из мрачных рек,
беречь великое богатство из наследства земных садов, и птичью радость - речь.
Поверить голубой звезде восхода , не повторяя всуе -имярек,
И жить. И петь...

Мы были все время одни,
Без никаких друзей.
Это были лучшие дни
В долгой жизни моей.

Лишь музыка целый день,
Музыка без конца,
А за окном сирень,
И прыгали наши сердца.

И телефон не звонил,
И не гудел самолет,
Мы были все время одни
Без никаких забот.

Светились вдали огни,
Звенела ты, как ручей -
Это были лучшие дни
В долгой жизни моей

Рано для вербы.
А кто же мне скажет когда?
Во время, поздно ли?
Нам не судить, не дозволено,
Даже и в вере.
И мимо идут поезда,
Днями морозными,
И, в болях, ночами солёными.
Колокол бьётся
На грани весеннего дня,
Сколоты грани,
Пространство на кварты размеренно.
В небе взорвётся
Шальная, быть может, звезда,
Душу мне ранит,
Весенним мотивом проверенным.

По инерции время катится,
В воду канет едва ли заметное,
Моментальное, вечным хватится,
Пожиная плоды многолетнего.

От кичливого до посмешного,
Пробежавшись полоской изрезанной,
По разбойничьи вспомнит грешное,
И, дай Бог, простит бесполезное.

Затвердеют смятенья бывалые,
Оттрубят стремления пылкие,
И останется только малое,
А от малого, до великого…

А ночью - время для проказ
проспавших целый день ветров,
и небо щурит жёлтый глаз
и хмурит облачную бровь,
и, как бывалый старшина
на шалость молодых солдат,
ночная смотрит тишина,
и пряно вьется аромат
нагретых за день горных трав,
и в сакле скромной - свет в окне...

Как будто нет стрельбы, облав,
как будто это - не в Чечне...

...И время мне не повернуть,
Дурацкий ход, простых часов.
Судьбу, пытаясь обмануть,
Любовь закрою на засов.

Пусть так задумано, увы,
Мне не по силам эта жизнь.
Хочу ли не зависеть от судьбы?
Хочу ли я с тобою быть?

Пусть все смеются надо мной,
И пусть душа моя болит.
В своей судьбе я как герой,
Ну а в твоей, я инвалид.

Никто не знает, как жесток,
Со мною обошелся Мир.
Простой, столь крохотный росток
Завял без влаги и без сил.

В бреду пишу зачем-то строки,
И сам не знаю...