Лезвием и шелком

Вновь рифмы вихрь ворвался в жизни прозу,
Впорхнула ты, вернув смятенье чувств,
В тебе осенней явственней угроза
Бездонных глаз, хмельных и сладких уст.

И шелк волос, и смуглой кожи прелесть
Желанный яд для взгляда моего!
Признайся, может приворотным зельем
Ты потчуешь грешных страстей огонь?

Газ, вуаль, шелк и страсть,
Власть ли? –
Догорает белый огонь,
И душа сожжена –
Тишина и покой.
Только тонет звезда в беспросветной ночи –
Не молчи!
Путы, что завязаны этой красивой рукой,
Развяжи!
Отпусти иль прими!
Две свечи, три свечи, много свеч…
Не умеем сберечь мы тепло наших встреч.
И роняем ключи от Судьбы…
Взгляд, разрыв, полувздох между строк,
Выпадает нам срок – старый рок.
Сколько раз я старалась спастися в безличность любви.
Давно отданы все долги.
Почему же...

- сознание волшебной страсти...
На черный шелк хабутаэ,
Ложится изящным цветком.

Се Вифания мертвых святых
Одевает лишь в мрамор столовый,
Се вечерии див золотых:
Шелк и млечность, иль пурпур меловый.

Лозы сад увивают и мглы,
Всяк юродивый сыт, а невесел,
Ах, тлеются пустые столы,
Как и выпорхнуть Цинам из кресел.

Как оне и могли обмануть
Ангелков и свести червотечность
С желтых лиц, и тлетворно уснуть
Меж цариц, увиенных во млечность.


Четыреста восемьдесят четвертый опус

.
Молвим лишь - четверговки бегут,
Меловые тиснятся кимвалы
Сукровицей, и...

Вновь летит Азазель, пировать
Ангелки собирают калечных,
Будем тусклые розы срывать,
Петь и биться в терновниках млечных.

Сей путрамент и был золотым,
Дышит ныне шелками июля,
Ах, доднесь над письмом извитым
Плачут мертвые чтицы Эркюля.

Тушь с ресниц белых дев претечет,
Звездный мрамор навек сокрошится,
Нас увиждит седой звездочет,
Яко вечность чернил не страшится.

.
Четыреста восемьдесят восьмой опус


Кто обоженный, чад вспоминай,
Яств хватает и вин всефалернских...

Мы ночь проводим в одиноком древнем замке…
Средь старых гор и гулких елей, дубрав могучих.
Где бархатом небес стекают тени на пол, созвездия свой странный свет прядут.
Где сад увит плющом и белым виноградом,
В камине пляшет ритуальный танец рубиновое пламя.
Луна лишь освещает старый дом, но свеж в нем воздух,
И майскою грозой, жасмином и гвоздикой напоен.
И плещется вода ручья и источает ожидание.
Струится шелком ласка без конца,
Мы растворяемся в Любви без края, без границы,
Без...

"Мужчина и женщина сели перед окном,
Глядя друг на друга;
Они говорят друг с другом. Ребенок
Из дальнего угла сада видит их, смотрит на них,
Он знает, что может родиться от этих слов."
Иф Бонфуа


Я найду тебя, какое бы тело ты не одела!
Но это потом... А сейчас,
В нашем доме из бабочек я увижу твои глаза
И буду медленно рассыпаться в них,
Срывая жар с истосковавшихся губ.
Мы целованные кожей,
Мы ласкающие душой,
Расплавляясь под пальцами горячим шелком
Говорим о любви … в...

Да, кровь моя - гибкая лира
Ярко красного шелка,
Осенняя просветленность ,
Потрясенье весны.
Да, кровь моя - смех и слезы,
Иносказанье восторга,
Обрывистый текст ладоней
И логос сквозной высоты.
Да, кровь моя - андрогином
Какого-то древнего Бога
Диктует дикие буквы
Захлебываясь в красоте;
На тоненькой веточке мира,
На хрупкой грани простора,
Вакхической спесью и пульсом
Молитвы возносит мечте.
Да, кровь моя - дождь дальше слуха,
Дыханье распятого звука ,
Сутра спасенного...

Где осталась лишь тленная пошлость разбитых зеркал,
Где закат присягал чьей-то богом покинутой вере…
Где на узкие ленты я тщетно слова нарезал
Полутенью дыша, в мне отпущенной призрачной Мере…
Мне альковы из стали роднее, чем шелк и меха…
Я - хозяин охоты и бог, что играет с Богами…
И тесней чем любовники в шёлке дамаста и стали
Мы сплетались, прощая друг друга, не зная греха…


© Copyright: Эдуард Дэлюж, 2015
Свидетельство о публикации №115012311497

Черная ваза стиха с белыми вольными цветками строк …
Над священной пристанью простертых -
Букет из тысячи дней и ночей познавшего Любовь.
Букет дышит, … отпуская свое дыхание к Тебе.
ТЫ - это там где начинается живое!
Сквозь острые края сюра жизни
Моя любовь к Тебе меняет форму крови ,
Заставляя биться неназванное…
Так шелк идет скользить, выпускать нежность и разить жаром языка…
Так кружевные маски первого снега заглядывающего в сонный мир,
Качают Тебя на моих руках и поют Тебе...