Лезвие ножа

Не знаю я куда идти,как жить?
Теряюсь я в бездонной пустоте.
Но по теченью не желаю плыть,
по лезвию пойду к своей мечте.
Не оступиться бы и не упасть бы вниз.
За струйку воздуха сильней держусь.
А снизу поддувает свежий бриз,
Иду вперёд и больше не боюсь.
А небо в звёздах и луна во тьме.
До звона тишина в моих ушах
И я повисла в этой тишине,
Всё не пойму,что делаю не так.
Сожгла сомнения свои в огне.
И не по лезвию уже иду,
По твёрдой по тропе и по траве
На том краю я...

Забиться в угол от света, свиться лисицей снежной –
не так то просто, когда под сердцем тесто спеет – горящий уголь,
туго привязанный к злакам неба топленного.
Молчать слепотой, созерцанием сальным, матовым, туманом грешным
ползти между трав, пламенеющих дурью
густых мазков. Спрятать лезвие закаленное

в сонное лоно завязанных губ, лезвие проникновения
к плоти всеядного солнца, к горлу стоглавого горного баритона,
к блюдцам озер, сплюснутых бирюзой, яшмой, влажным
бальзамом подводных...

Для тебя, для меня
Ночь писала молитвы...
Для тебя, для меня
Разлила млечный путь...
От меня до тебя
Путь по лезвию бритвы...
От тебя до меня
Ни дойти, ни свернуть!

Как пройти мне этот путь!
Как судьбу мне обмануть!
Как в пути не растерять слова!
Как догнать свою мечту!
Как переступить черту!
Жизнь жестока, но всегда права!

Для тебя, для меня
Ни уйти, ни остаться...
Для тебя, для меня
До утра не уснуть...
От меня до тебя
Словно в омут сорваться...
От тебя до меня
Болью...

Для тебя, для меня
Ночь писала молитвы...
Для тебя, для меня
Разлила млечный путь...
От меня до тебя
Путь по лезвию бритвы...
От тебя до меня
Ни дойти, ни свернуть!

Как пройти мне этот путь!
Как судьбу мне обмануть!
Как в пути не растерять слова!
Как догнать свою мечту!
Как переступить черту!
Жизнь жестока, но всегда права!

Для тебя, для меня
Ни уйти, ни остаться...
Для тебя, для меня
До утра не уснуть...
От меня до тебя
Словно в омут сорваться...
От тебя до меня
Болью...

Обучи мое тело, жертвенный нож.
На равнине войны я любви присягал обнаженным.
Мы там выжили с ней.
Мир причислил нас к прокаженным,
Когда трепет души обнимал этот жертвенный нож.
Мы там выжили с ней
В стороне от безумного мира...
В тех касаниях, что неподвластны даже перу.
В нас звучал алый бог
И акафист, прикрывший нам спины,
Белым воинством лёг дорогою поутру.
Так возьми черный мёд,
Зачеркни и пиши за пределы
Этим белым, целующим
Стигматы листа.
Светлой болью пиши,
И сжимай...

Тут, и только тут видны имена и буквы...
Тут ты можешь, глядя в глаза свету, молчать...
Обожженный снаружи, весь в царапинах изнутри...
Как непривычен голос без слов...
В бесполезности всего что сказано
Всё удивительное одинаково.
Начертание листа и все его смерти,
Где книга читает книгу, где написан свет или сумрак...
Сейчас бывает всегда и только сейчас.
Времена ясности, где в тишине никогда не звучат ответы, их дают молча.
Потемневшее время присвоено ночью,
Написание ладони горячо...

Как бритвы лезвие остра,
Суровость жизненных реалий.
С укором смотрит из вчера,
Печаль несбыточных мечтаний.

Как солнце тучей грозовой,
От взгляда светлое сокрыто.
С утра до вечера день мой,
Заполнен суетою быта.

И уж не я по бездорожью,
Идёт в степи заре навстречу.
И уж не я с душевной дрожью,
Любуясь ею, встретит вечер.

Не я, а мне и по заслугам,
Грусть ностальгии и уют.
И даже разговоры с другом,
Души от боли не спасут.

Как бритвы лезвие остра,
Суровость жизненных...

Когда нож щупает жилку,
ту, что бьется у запястья,
кажется, вся вселенная
вдруг соприкасается с тобой.
Вселенная на кончике ножа.
И когда нож убирается в стол,
кладется рядом с пожухлым
ворохом исписанных бумаг,
вот тогда и настигает чувство
эсхатологии вселенной.

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Иаков жил в земле странствия
Отцов своих. Авраам
Ещё обживал пространства те,
Но не удержался сам

На той земле изначально он.
А вслед Исаак-сынок
Препоны царьков-начальников
Преодолеть не смог.

Чиновник, администрация
Сгоняли его с земель.
Господь-Бог благоприятствовал
Совсем не уйти оттель*.

Два внука слегка повздорили,
Ужиться могли с трудом.
Дорогой отцов проторенной
Исав перешёл в Едом.

Не выдержав конкуренции,
В Сеире он проживал
И с братом...