Лес густой

он говорит зима и идёт зима,
шкурой медвежьей стелется у порога
он говорит пойду и ему дорога
в ноги ложится узкая как тесьма

дай ему лес и деревья под облака
синей тропинки пульсирующую жилку
зверя вымахивающего на развилку,
между ударами сердца щелчок курка

дай ему, Господи, чистой воды ручья
рыбу речную, большую лесную птицу
всё что захочет и на руку рукавицу
и рукавицей этой пусть буду я

2013-06-30

Лес шумит, играет вьюга
И несёт зима снега,
Заметая все в округе
Не пройти уже туда,
На опушке ,где избушка
В печке маленькой ,огонь
Все кружит и всё летает,
И с небес на земь слетает
Всё что знают небеса
………………………..
Но внезапно всё затихло
И огонь поведал мне,
Что живет на этом свете
Нечто что не хочет дать
Жизнь на матушке земле.
Он готов пойти на подлость
Ради похоти своей,
Ради мысли черной, гадкой
Превратить в рабов людей,
Раб безмолвен и смирен,
А ему других не надо...

Лес шумит зелёною листвой,
Выпит миром май наполовину.
В нём дожди водою ледяной,
Размывают яркую картину.

Мир вошёл в несчастий полосу,
Эпидемий, войн и непогоды.
И печалей горести несут,
Катаклизмы мира и природы.

Третий год уж, пандемия длится,
И конца, никак не видно ей.
Третий год уж, тенью смерти птица,
Накрывает мир и жизнь людей.

Для толпы не существуют лица,
Разъедает личность серость масс.
Мы уйдём, но мир не прекратится,
Будет дальше жить он и без нас.

Лес...

Густые фиолетовые сумерки
Легли на город, изможденный зноем.
Давящая тоска надсадно зуммерит,
Тяжелый воздух душен и застоен.

Ползут по тротуарам тени-призраки,
Истерзанные пыльною жарою.
Уставший город ищет в небе признаки,
Грозы и ливня, что собой накроют,

Омоют, оживят дома и улицы,
Оставив поцелуя безмятежность.
Тоска исчезнет, пропадет, расступится.
Вернется в город свежим ветром нежность.

Густым безмолвьем заоконным
луна владеет по ночам.
Не суетясь по мелочам,
меняясь по своим законам,
то дынной долькой золотясь,
то медной денежкой сияя.
И стынет темнота немая,
как вор под окнами крадясь,
и в замирающей душе
восторг и страх почти едины…
А ночь дошла до середины
и греет молоко в ковше,
и льётся в небо молоко…
Луны тарелка золотая
на сотню крошечных кусков
разбившись, тает, тает, тает…
Стекают в утро облака
полупрозрачной акварелью,
и водит кистью по апрелю...

густой снегопад...
робко тенькает синичка,
а как пела вчера!

Густая масса белесо-сизых облаков
Повисла под небесами лучезарно-голубыми,
Закрыв улыбку золотого солнца сизостью туманов.

Пушистое кудрявое пространство дождливых облаков
Сгущается в лазури голубой и кажется, что вот сейчас
Обрушится дождливо-водяной лавиной, пролившись
На грешно-трепетную землю туманных облаков.

Но неприклонная природная стихия серых облаков
Застыла в воздухе под небом голубым тропинкой монолитов
И словно сизо-золотой шатер повисла
В ало-золотых и солнечных лучах...

Лес рубили и вниз стружки,
Падали.
Нас за место у кормушки,
Били правдами.

Мы не зная Бога цели,
Жизнью служим ей.
Духом заперты Им в теле,
Живём время дней.

Лишь игрушки-инструменты,
В руках случая.
Себе ищем всегда где-то,
Доли лучшие.

Мир использует нас в нём,
И отдаст смертям.
В Ад иль в Рай — в то чем живём,
В то, что ближе нам.

Живут случая игрушки,
В граде каменном.
А лес рубят, летят стружки,
Всё — по правилам...
Марковцев Ю.

Леса, прекрасные долины,
Ночного неба синева.
И путь в деревню очень длинный
Одолеваю едва,
Но вот родимая сторонка,
Природы утренней краса.
Меня встречает собачонка,
А на траве уже роса.
Иду с тяжёлыми вещами,
Но мне легко, как никогда.
Путь был не близкий,
Но я знаю, ещё не раз вернусь сюда.
Вот дом, который я всё время вспоминаю.
Прошли здесь детские года.
Сюда лишь летом приезжаю,
Но знаю, будет так всегда.

Лес охвачен осенним пожаром.
Небо плачет холодным дождем.
Мир проснулся с похмельным угаром
и побрел каждодневным путем.

Осень шепчет слова назиданья:
«Присмотрись-ка, как листья горят,
и поймешь, что в часах мирозданья
скоро будет исчерпан заряд».
Мир присел на сырую скамейку,
лучик солнца подергал, как нить,
и кричит: «Эй, ты, там! Батарейку...,
батарейку пора заменить!»