Ленинградская история

И снова жизни нет спасенья,
И снова гложет кутерьма,
И снова хочешься забвенья?
Опять душа моя пуста.
Пусть сон расставит запятые,
И новым светом озарит,
И этот свет такой красивый,
По всему свету пролетит.
Пусть он уходит от меня,
Он больше мне уже не нужен,
Пусть все оставит для себя,
А я закрою глаз да уши.
Конец истории прочтя,
Вы ужаснетесь видит Боже,
Ведь все что любим мы губя,
Кидаем в пропасть серой лужи...

Октябрятскою звёздочкой,
галстуком шёлковым алым,
Комсомольским значком
на моей Вы сияли груди.
Были в сердце моём.
А теперь Вас не стало, не стало…
Не заменит Христос.
Не заменят цари и вожди.
Эх, Владимир Ильич,
как мы верили вам, как любили!
Вражий класс истребили,
детей и дедов не щадя.
Мы легенду из Вас,
мы икону из Вас сотворили,
Статуй Ваших мильоны
воздвигнув на всех площадях.
Не хотели Вы этого.
Богом Вы быть не пытались.
Но воздетой рукой
указали Вы тот...

Старый путник, Иерихон,
Твои стены усыпаны пеплом,
Твои храмы-святилища вязнут в дыму,
Но древний скиталец, Иерихон,
Поет на восточных проспектах
Истории давних времен,
Тех, что хранят тишину
Глухих, дремучих столетий.

На гладких простынях,
По моей коже гладкой,
Читаешь ты меня,
И забываясь сладко,

К груди медовой льнешь,
А сердца стук все чаще,
Из губ нектар мой пьешь,
С каждой минутой – слаще.

И шоколад волос
На гладких простынях –
Ответом на вопрос
О смысле бытия.

Проблемы всех миров
Для нас не актуальны,
Погружены без слов
В свои лишь только тайны.

Все чувства в эту ночь
Смешаем мы в крови…
…Потом узнает дочь
Историю любви.

Словно осенью лист кленовый,
Улетают во тьму года.
Человек из меня путёвый
Не получится никогда.

И истории нету банальней,
Это скажет любой простак -
Человек из меня нормальный
Не получится ну никак.

Мне не мерить, не мыслить практично,
Жить с людьми и с собою в ладу.
Человек из меня приличный
Не получится, на беду.

Грузовик, занесённый порошей,
Я застрял на какой-то меже.
Человек из меня хороший
Не получится знать уже.

Почему так сложно, найти пути дорожку...
Стремленье есть и есть настрой,
Идешь вперед, идешь на бой,
С привычками, с тем заскорузлым,
Что так давно в тебе сидит,
И что так трудно удалить.
Идешь и падаешь, встаешь,
Опять оправившись идешь,
Потом опять паденье, ну что за наважденье,
Ты так стараешься, так ждешь...
А может, хватит, чуда ждать,
А может надо осознать...
Ты Есть и это чудо,
Ты Здесь и это знак,
Ты Жив и это счастье,
Зачем жить в горе и ненастье?
Ведь у тебя и так Все...

Последняя осень двадцатого века.
Почти нету сил для рывка, для разбега,
Для новой любви, для кочевья бездомного,
Для пира разгульного с бочкой бездонною.
Всё меньше надежд, откровений, желаний,
Всё больше утрат, расставаний, прощаний.
Дистанция к финишной ленте всё ближе.
Немного осталось уже виражей.
Но всё же Истории шаг я увижу
На тысячелетнем её рубеже.
Шагнуть бы за нею с Россиею вместе
Туда, где нет войн, голодухи и слёз,
Где люди добры, а мозги все – на месте,
Где «быть иль...

Я снова поддаюсь на твой соблазн,
Как слабовольная марионетка,
И этому виной – моя боязнь
Потери встреч с тобой и так уж редких.

Не различаю я в толпе других людей,
И никакой я не ищу тебе замены.
Привыкла, что ты луч в саду теней,
Хотя вполне способен на измены.

Я знаю – высказаться надо и расстаться,
Но вместо этого – все слушаю и жду,
И понимаю – нужно только не поддаться
Заплакать горько в унисон дождю.

И где же взять мне мужество и силу
Переписать историю печальную...

Июль шестидесятого. Встречали
В краю рыбацком сразу трёх вождей.
Венгерского с немецким привечали
И нашего не гнали мы взашей.
Напротив, фимиам вовсю курили.
Неважно, что порою он горчил.
Средь пионеров, что цветы дарили,
И я букет свой Ульбрихту вручил.
Потом с подмостьев гости наблюдали,
Как на огнёвке ловят осетров,
Потом в толпе вовсю митинговали,
Потом – под тентом сели, под шатром.
Ломился длинный стол от чудных кушаний.
И я там был, сидел за тем столом.
Не пил, конечно...

Как страшно подумать мне
Придется уйти на небо.
Сгниет мое тело на дне
Ямы вырытой где-то.

И будет рыдать вдова,
У детей будет слез море.
Все родственники в дрова
Напьются, залив горе.

Придут все мои друзья
И вспомнят истории наши.
Как жаль, не увижу я
Свадьбы детей ваших.

Время пройдет как миг,
Остынет в сердцах утрата.
Останется только блик,
Ну, жил человек... когда-то.