Ледяные цветы

Темной соли карминные копи
На полотнах небесных картин
Океан возвеличат и топи --
Все горит этот черный кармин.

Ея гиблый орнамент слезами
Помрачен, видишь, вишней златой,
В барвы льда влитой, пред небесами
Он протек из иконы святой.

Мироточит иконная краска,
Горней слотой ее не залить,
Коемуждо посмертная маска,
Фарисеям не время юлить.

Из обитого смертью потира
Не испить уж ни слез, ни вина,
Плачет приснотяжелая лира,
Сладок мелос, ан кровь солона.

Шелест слышен, сие...

Лист 1


Даль жизни скрыта мглой,
но проясняется в грозе и буре.


Нашедший Бога в себе
затем уже себя утрачивает в Боге.


Под взором мудрости, при желании,
всё обращается в чистое золото!


Человек видит своё истинное лицо
отражённым в зеркале собственной мысли.


Слабого, знать, поневоле жалеет судьба,
сильному же достаётся тяжёлый жребий.


Как хрупко тело любви –
но при этом безбрежна её душа!


Вечные истины
всё же нам только напоминают
о правде мгновения...

Хвала во время смут атласный стяг
Достоинства и чести не ронявшим.
Не вершник Бога, так хромой варяг
Молву разносит пусть во славу павшим.

Губители пусть наши тяжело
Пируют до чудесных мановений,
Весельем оборачивают зло,
Алкая лишь архангельских знамений.

Пускай они рядятся и гудят,
Бессмертие ворованное делят
И в очи мертвоцветные глядят,
И души черноугольные белят.

Нельзя, однажды в нети возлетев,
Ко брошенным причастиям вернуться.
Все косы смерти посносили в хлев,
От...

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот двадцать восьмой опус

Кашемир золотой перевьют
Червоточиной лет шелковичной,
Аще фурии в залах снуют,
Обернемся тесьмою кровичной.

Мрамор сех закрывает волков,
От каких не бежать херувимам,
Чермы тусклый обсели альков,
Бдят и внемлют гранатовым дымам.

То ли свечи превили шелка,
То ль тесьмой стала кровь золотая,
Смерть еще без косы и слегка
Холодит, будуар облетая.

Пятьсот двадцать девятый опус

Невский мраморник нощно зальют...

Как салфетки стёкла окон,
Щёки цветом снегириным.
Крыши каждой снежный кокон
Приглашает на смотрины.

Ребятня с дворовой горки
Лихо мчится на ледянках.
Скользки ледяные корки-
Тут коньки нужны, не санки.

От кусачего мороза
Шанс спастись один - движенье.
Не дрожи же как мимоза,
Лыжи тоже наслажденье.

Это летом рай на пляже,
У зимы свои законы.
И от снега камуфляжа
Вот лопата - делай нормы.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2017

Не ищи меня...я сам приду
В день,когда...
Ты во имя нас,
Мы во имя Тебя
Настрадались.

Там кто-то спал в саду молчащих крон
Учителем потерянного смысла.
Горели рядом ледяные числа,
И были руки в тишине икон.
И колыбель застряла в голубом,
Кружила и качала ожиданье,
И дерево смотрело изнутри
На этот кровный занавес молчанья.
В прозрачные глаза молясь рассвету
(Мой Бог сегодня слишком терпелив)
Он рядом встал и музыкою Света
Благославил и мертвых и живых.
Постой ещё...дыхание...

Черная река строки
Так сиротливо и всесильно разливается у предсердия.
Ветром колышимая нежность,
Как легкий платок на плечах Магдалены.

Эта любовь, что светится чем-то вечным,
Вернувшимся на круги всея ветров...
В глазах отмеряно так длинно -
От узнавания нежного, до кубков ледяных
В нелепых пальцах...
Отобрази на моем позвоночнике каждую сутру любви...
Отобрази в моем сердце дыхание любви...
Отпуская нас в этот последний поход по воде,
Врезанный глубокой линией в ладони...

В библиотеке Бога так много книг...
Он читает каждую - каждого.
Струны для новорожденных арфы и скрипки...
Он слушает каждого...
Он знает, что с той стороны картины больно каждому.
Он знает о всемогуществе смертных,
Готовясь испытывать на прочность их сердца...
Он плачет, отпуская нас в познание тяжести...
Так падаем мы в рассвет, ударившись теменем о столп яркого света.
Бог стирает нашу память, сравнивая счёт.
И сжигая нежные связки первым криком,
Мы становимся сопричастными дрожи...

Беседовать с листвою над листвой,
Качнуть их голову последним листопадом.
Обветренный распад принять собой,
И сыпаться, как сотни лет назад.
Невенчан блеск.
Тянутся к краю, как к себе,
Как к утоленью неизбежности молчанья!
Служить, пока не отслужили тайну,
Пока её не отслужили по тебе.
Что мне молчание твоё?!
Я знал его до слов!
Знал, что цветы цветут из крайнего предела,
И что меня однажды вздёрнет время
На виселице самых нежных слов.
Здесь некому прощать,
Здесь каждый на камнях...

Кровь нисана с гортензий сольем,
Вспеним ею златые куфели,
Чти скитальцев ночных, Вифлеем,
Подавай им вино и трюфели.

Что ж успенных сильфидам корить,
Буде юность веселие имет,
Станем граций чудесных мирить,
Наши ль звезды тлеение снимет.

Челядь спит, во смуге ободков
Мы одне, в сукровице незвездной,
И не алчем вина и цветков,
И с Уранией плачем над бездной.

II

Челядь злая в лакейской сипит,
Ледяные рейнвейны у Цилий,
Кто сегодня во Аде не спит,
Вот мелки – их гасили меж...