Ласточка

Когда давно за половину
отмеренного отошло,
а ветер всё в лицо, не в спину –
смешно,
не правда ли,
смешно?

И лупит дождь по ржавой крыше,
а беды, тучам в унисон,
мне задирают ворот выше,
и серо так, со всех сторон.

И грустно.
Почему так грустно?
Какое пресное вино
мне подаёт СЕГОДНЯ. Пусто,
где раньше пахло и цвело.

И вроде только разбежался,
рванул с надеждой в высоту...
Но нас – теперь я разобрался,
как птиц – сбивают на лету.

И не сложилось, как хотелось.
О чём...

Колдовская ночь
Душу в клочь!
Сердцу – невмочь.
Разорвано в рвань.
Страх. Див. Длань.
В горле гарь –
Пустыни угар.
Мороз, жилы, врез.
Брызнула в очи Ночь.
Душа. Кровь. Топь.
Ночь – белый холодный хрусталь.
Усталостью проступила сталь.
Вселенский беззвучный звон…
Немоты смысл сгущён –
Кровью всей объяснён.
Вопль и крест.
Ров и свод.
То ли к смерти,
То ли к жизни приговор.
Знак и лик.
Под камень иль в лёт.
Крылом жжёт.
Высшим сбило с ног.
Чудотворен снега ток.
Воля.
Бог...

Прости, что не смогла
На годы наплевать.
Лелеть свои мечты
И в жизни удивлять.

Хранит пусть Бог тебя.
Я буду воспевать.
Ты звездочка моя.
Люблю тебя опять.

Мне б все пересказать,
Ничто не упустить.
Ты сильный и святой
Мой критик золотой.

Прости, что не смогла
На годы наплевать
Ты ласточка моя
Люблю тебя опять.

Снова ветер дождями рисует
Чей-то образ на лунном окне.
Тихо шепчет, а может колдует
Заклинанье на полной луне.

Нежным стоном зовёт за окошко,
В лунных нитях с собой танцевать,
К звездопаду открытой ладошкой
Тянет руку мою...И опять

Словно вихрем завьюжит осенним,
Листопад поднимая с земли...
Это вальс? Или нитей круженье...
А вокруг фонари, фонари...

Зажигаются...Ласковой змейкой
Увлекают за стену дождя....
Кто там--ласточка иль канарейка
Стынет в мокрых разводах окна...

Певунья грёз моей заснеженной души,
Голубка, ласточка, цветочек мой любимый,
Оставь мне место в колыбели для любви,
Глоток дыханья дай и взгляд неотразимый!

Я искупаю в поцелуях, изомну,
Под шум дождя и страстной музыки влюблённых.
Как прежде сказку на последок расскажу.
Сон встретит сладкой негой дух, в узор сплетённых!

Свет луны на стол ложится,
Вновь беру я карандаш.
В эту ночь опять не спится,
Вспомнил мартовский пейзаж.

Клён, растущий на опушке,
Тянет ветви к облакам.
Рядом синяя речушка,
Волны плещут без конца.

Солнце яркое сияет
Всем – полям, лугам, лесам.
Где-то ласточка летает,
Слышу песню в небесах.

В эту ночь опять не спится,
Песнь услышала душа.
Свет луны на стол ложится,
Стал любовью я дышать.

Отцветающая матовая скорбь вешнего ручья.
Городского воздуха хорал, искрящий лазуритом.
Гематитовым дыханьем обелиски трупные заводов
ловят взгляд – на нем – молчанье рун.

Солнца бледную ожившую креветку
встретит плачем, стоном первобытным
прошлогодняя зола травы.
Эликсир тепла обил подмостки. Сплюнь.

Тьфу-тьфу-тьфу – прокашляет вдогонку
ветер-ласточка сквозь магию Венеры,
расшвыряет пыль пятнистой яшмой
и присядет на плечо топазом

из созвездья Овна. Кровь пространства,
как...

Красное солнце по небу гуляет,
Землю и воду пеплом согревает.
С солнцем, с дождями леса зеленеют,
На поле хлеба колосятся, тучнеют.
Рады теплу и зверюшки и птицы,
Звонко поют, прилетая синицы.
Ласточка строит под крышей гнездо,
Чтоб было уютно, не сыро, тепло.
Ребята по лужам гоняют кораблик,
Запели в лесу зимородок и зяблик.
Зацы устроили бег на поляне,
Сорвали цветы и несут уже маме.
Подольше по небушку солце гуляй,
Радость теплом всем своим доставляй.

Я пью и не чувствую теплого яда хмеля под языком, в листопаде нервных волокон,
в блеске глаз, на влажном окрике губ, лишь вчерашняя горечь, лишь фигура
умолчания. А на карих ветвях распускается май, а под ногами вьется дорога
из яшмы, а под рукой, случайная встреча старых знакомых, новые улья
слов, медоносно пачкающих вакуум мозга, воспитывающих терпение
и усердную хлябь самоанализа. Вот ласточка бросила перышком – приветствую;
в лязг проводов осела голубка; вот меня подхватило встречным...

Дух осени –
расстрелянная ласточка –
ожог фантомной боли.
Крадется сердце проседью
в багрянце рощ,
и колосится в поле
ливней урожай.
В осипшем горле
водостоков –
гниль пряности
и холодок угрюмый.

А мне – не жаль,
мне пить до дна
микстуру
свинцовой крови
рек
в туманной жабе
солнца,
да у окна
срисовывать закат.

А я, не прочь,
колоться льдом поутру,
и перламутром
лиственной волны
гнать тень в глухую ночь,
во взор совы
бросать крыло нагое,
свинцовой кровью рек...