Ладья

Ну, что вам рассказать об Атлантиде?
Друзья земные, рвущиеся ввысь?
Там Мать Богов, Сокрытая в Исиде,
Сошла с виманы[1], чтоб размножить жизнь.
И заложить в основу ПиРАмиды
Сиянье Света на пустой Земле.
И до сих пор То ЗНАНИЕ сокрыто,
но, лишь, открыто Это Знанье Мне.
Когда основы мира пошатнулись,
и астРА[2] уничтожила землян,—
Божественные Силы, вмиг, вернулись
в Свои Миры Волшебных Дивных СтРАн:
на Сириус, Венеру, Бетельгейзе,
Медведицу, Плеяды, Орион[3].
Земля...

1
Прежде чем в дом
войдешь, все входы
ты осмотри,
ты огляди,-
ибо как знать,
в этом жилище
недругов нет ли.

2
Дающим привет!
Гость появился!
Где место найдет он?
Торопится тот,
кто хотел бы скорей
у огня отогреться.

3
Дорог огонь
тому, кто с дороги,
чьи застыли колени;
в еде и одежде
нуждается странник
в горных краях.

4
Гостю вода
нужна и ручник,
приглашенье учтивое,
надо приветливо
речь повести
и выслушать гостя.

5
Ум надобен тем,
кто далёко забрел...

Наверно, я страшно слабая,
Или плохая судья.
Что-то опять перепуталось
И не нашла я себя.

Вкривь и вкось всё смешалося,
Перец с горчицей, ладья,
Сладкая булка и чёрствая,
Похороны и жизнь не моя.

Одежда с душой объеденой,
Тросточка из серебра,
Страх и невинность, растеряность,
И бестолковость моя.

Я же надеюсь, и ищу,
Режу себя, не любя.
Свистом жестоким по полю рыщу,
Нет, она не моя...

Что-то опять не заладилось,
Я потерпела крах,
Смехом совы замохнатилась...

Нежная ночь, соловьиная ночь,
Шепотом пылким любовь напророчь.
Кубок для счастья, что пьется вдвоем,
Пусть Афродита наполнит огнем.

Знойная ночь, сумасбродная ночь,
Страстью бесстыдной меня заморочь.
Пряной истомой - по венам нектар.
Пусть до рассвета хохочет Иштар.

Горькая ночь, воробьиная ночь,
Страхи потерь научи превозмочь.
Лодка, ладья ли, последний паром.
Пусть ожидает до века Харон.

Лунная, звездная, темная ночь.
После заката твоя лишь я дочь.
Что же ты...

Тропинки судеб не случайно
Пересекаются однажды,
Одушевлённый жизни жаждой,
Закон сплетает Свой Узор.
Сокрыт покровом вечной тайны
Лучами вышитый рисунок,
Под звуки арф волшебных струнок
Поёт Богов небесный хор.

Поём и мы сердец устами
И каждый пережитый миг,
Как несмывающийся блик
На плёнку памяти ложится.
Нет, не минутами, - веками
Отмерен жизненный урок
И в срок спасительный звонок
Отпустит душу словно птицу.

И вот тогда перед глазами
Безмолвно память развернётся
И...

Выше нос мне как-то папа сказал
Он в тот день веселый был и гири поднимал
Мне тоже с ним не плохо, но не хватает
Внимания женского, кто-то меня понимает?
Мне так плохого без него
И тебя рядом нет, вообще нет никого
Почему вы так далеки вдруг в тот день стали
Как будто великую тайну обо мне вы узнали
Ведь не делал никогда я плохо никому
Что случилось никак я не пойму
Почему вы так отдалились от меня
Что плохого и кому сделал я.
Ничего не могу я в этом мире понять
Мне охота чтоб ты...

Я люблю -мой пароль , дверь открыта и стража молчит.
По дорогам- лучам я шагаю под утренним солнцем.
Атом меченый мягким пожаром оплавил гранит,
боль увядших растений осталась в горшечном колодце.
Золотая ладья, ты послушна ветрам озорным,
машет белым платочком береза в весенних шелках.
Волшебство геометрии - двух треугольников нимб
воскрешает оранжево-розовый пламень в словах.
Убегай, пустота, пенный след черно-серой волны,
сердце справится с ритмами вальсов и мерностью полек.
Вечный...

У попа была собака,
Крест, батрак и попадья.
Прямо с острова Итака
Приплывала к ним ладья.

Невзирая на запреты,
На таможенный досмотр,
Контрабандные котлеты
Привозила в N-ский порт.

Незадачливый работник
Ел котлеты за троих.
А собаке в подворотне
Поп жалел котлету - фиг.

Накурившись, как-то, маку,
Поп звонил в колокола.
Увидал внизу собаку,
Что котлету в пасть брала.

Он спустился с колокольни,
Лоб поспешно окрестив,
Сплюнул зло: "Кранты, довольно...

Если ладья в негодности:
Раной зияет трещина,
Может от безысходности
Громко заплакать женщина.

Сильные же – сражаются
Ведь по природе – воины.
Молча латать стараются
В жизни своей пробоины.

Правда, бывают хлипкие:
Встретив удар, спиваются.
А остальные – гибкие:
Гнутся, но не ломаются.

Стиснув от боли челюсти,
Вновь обрастают силами.
Словно они для крепости
Свиты двойными жилами.

Но иногда двужильные,
Стоя перед распятием –
Плачут мужчины сильные:
Деды, отцы и братия...

Осенний город не согреется никак
Среди, сгорающих дотла, обрывков листьев.
Дождливой скрипкою звучат через века
Напевы капель безупречно чистых.

Не нужный более ссутуленным ветвям
И году уходящему не нужный,
Листок опавший, на прощанье, как ладья,
Бесстрашно поплывет по стылой луже.

Осенний ветер безучастною волной
Потопит лист, последним став уроком.
Вмиг жизнь его окажется былой,
Лишив его целительного вдоха.

Осенних улиц вновь заплаканны глаза,
Сошла с их лиц улыбка...