Лада Миллер

Пройдет лишь две тысячи лет
Со дня Рождения Христова,
Ещё немного поживём,
И в Забвенье отправимся снова

Так как Любить не научились,
И не дарили Люди Свет,
И жили в сумерках Затмений
Твердили Просветленью "нет"

И вдруг сценарий изменился:
Лет пятьдесят тому назад
Народ пред Богом извинился,
И вот, дела пошли на лад

Сменив Вибрации Земли
Посредством Мысли и сознания,
Свою планету мы спасли,
Приобретя Святые Знания

Теперь всё больше тех людей,
Кто проповедует Любовь...

Он - мечтатель.
А она - объект мечтаний.
Грустный, незатейливый сюжет.
Много лет, безумно много лет
Череда невстречь, нерасставаний...

Никогда не оборвётся
Круг порочный...
Видно, так назначено судьбой -
Он давно замкнулся сам собой
Навсегда. Закрыт и обесточен.

Он - мечтатель,
А она - его Богиня.
В статусе простом чужой жены.
Дни её заботами полнЫ,
Дни его - огромная пустыня.

У неё в душе -
Гармония и лад,
У него - другое измеренье...
Месяцы ли, годы ли...

Самоварное гулянье,
Блинный праздник на размах.
Достают девчата платья,
Что таили в сундуках.
И в при людном целованье
На щеках горит огонь.
Их торопит на свиданье,
Приходящая любовь.


...А в душе моей Весна!
И в твоей душе Весна!
На душе у всех Весна!
Трын-Трынца подай блинца!
Трын-Трынца давай пеки
Солнце-золото блины,
Праздник нынче озорной:
Мы, встречаемся с Весной!..

Убегайте холода!..
До свидания - Зима!..


Не пугает день морозный,
Пальцы трогают лады.
Дед...

Свежак надрывается. Прёт на рожон
Азовского моря корыто.
Арбуз на арбузе — и трюм нагружён,
Арбузами пристань покрыта.

Не пить первача в дорассветную стыдь,
На скучном зевать карауле,
Три дня и три ночи придется проплыть—
И мы паруса развернули...

В густой бородач ударяет бурун,
Чтоб брызгами вдрызг разлететься;
Я выберу звонкий, как бубен, кавун —
И ножиком вырежу сердце...

Пустынное солнце садится в рассол,
И выпихнут месяц волнами...
Свежак задувает!
Наотмашь!
Пошёл...

Звездой Рождественской сияет
Ночное небо в дымке грёз,
И бренный мир ещё не знает,
Что послан на землю Христос…

Луна из Млечной паутины
Пронзает ночь зрачком совы,
И топчут глину Палестины
Звездой ведомые волхвы.

На пастухов взирая мирно,
Они на Свет идут из тьмы,
И запах ладана и смирны
Окутал тощие сумы.

А пастухи, в исканьях сути,
Толкуют, сидя у костра,
Что мир погряз в грехе и смуте,
И что спасать его пора!

Что, по приметам, близки сроки,
Когда явиться должен тот...

Только Осю известили: Слаб отец совсем -
В путь пошёл, с ним Манассия и сынок Ефрем.
Шёл Иакова увидеть, чем живёт узнать,
Внуков выросших в Египте деду показать.

Про внучат своих едва ли дедушка не знал,
Знать, в столицу не пускали, если не видал.
За осёдлости чертою проживал старик
И в столицу ни ногою - чтить закон привык.

Ося выше предрассудков, в прошлом сам пастух.
Прикатить к отцу на сутки было недосуг.
За семнадцать лет впервые с внуками к отцу
Прибыл сын на вековые с ним...

Мягкость снега на безветрии,
Струн восточных тонкий лад,
Тихий омут белым светом,
За окном стеной заветной
В инее лесной фасад,
Усмиряя сном таежным,
Носит сказочную пыль.
Разум легкостью застыл,
Беспокойство сердца в ножны,
В душу маетную – штиль.
Неба молоко тучнеет,
Сея хлопьями балласт,
Плавность взгляда каменеет
Обаяньем зимних фраз.
Мягкость света, нежный берег,
Ледяной волны экстаз,
Забывая солнца сласть,
Я тону в окрошке мела.
Белый, белый, белый пласт…

На яблоне среди ветвей
всю ночь певец звенел,
но смолк внезапно соловей
и песню не допел.

Разрезал неба синеву
пронзительный рассвет
и под упрямую листву
проник от солнца свет.

Прохлада утренней зари
волшебна и нежна,
погасли звезды, фонари
и полная луна.

Смеётся яркозолотой
диск солнца свысока
и ощущается порой
движенье ветерка.

Вновь распускаются цветы,
приветствуя зарю,
и пенье птиц на все лады
летит навстречу дню.

Мы шли по тропинкам ошибок,
Мы шли по сугробам страданий,
И вдруг это синее небо,
И вдруг эти снежные дали.
Там не было больше сомнений,
Печали растаяли где-то,
Мы в облаке грез и лишений
Увидели – небо раздето.

И в той наготе утопая,
Мы слышали чудо пророчеств.
- Да кто ты, мой ангел, такая,
Среди пустоты одиночеств.
Он вышел, и было так странно
Увидеть в нем в облаке дыма,
Расстрелянного капитана,
И князя Олега любимого.

И словно века и эпохи
Сошлись в этот миг в этом мире...

Ну, целуй меня, целуй,
Хоть до крови, хоть до боли.
Не в ладу с холодной волей
Кипяток сердечных струй.
Опрокинутая кружка
Средь веселых не для нас.
Понимай, моя подружка,
На земле живут лишь раз!
Оглядись спокойным взором,
Посмотри: во мгле сырой
Месяц, словно желтый ворон,
Кружит, вьется над землей.
Ну, целуй же! Так хочу я.
Песню тлен пропел и мне.
Видно, смерть мою почуял
Тот, кто вьется в вышине.
Увядающая сила!
Умирать - так умирать!
До кончины губы милой
Я хотел бы...